МОСКВА, 27 марта (АЕН) – Известный поэт и бард, автор музыки ко многим популярным фильмам давно стал гражданином Израиля. О своей любви к этой стране и о том, какое влияние Израиль оказал на его творчество, он рассказал корреспонденту АЕН.

— Как вы впервые оказались в Израиле?

— Впервые — в 1990 году, когда началась перестройка – честь и хвала ее основателю и вождю Михаилу Сергеевичу, чье 75-летие отмечало недавно прогрессивное человечество (улыбается). Я понимал, что очень скоро окажусь за рубежом, — что судьба меня каким-то образом туда непременно отправит, в отличие от всех других знаменитых поэтов и писателей, вроде Евтушенко или Андрея Битова, которые уже по заграницам давно скакали. Битов, правда, тоже довольно поздно начал. Я все думал, какая же будет первая страна посещения? Полагал, что это будет Израиль, потому что у меня там была масса знакомых, было кому меня пригласить. Но первой страной оказалась Дания, второй – Франция, потом я успел еще краем глаза зацепить Голландию. И во всех этих странах я чувствовал себя "за границей".

Много позже я прибыл в Израиль. На первый взгляд, эта страна представляет собой конгломерат разнообразных красок, наречий, привычек, традиций, одежд – я уж не говорю о климате. Казалось бы, тут-то я и буду себя чувствовать "заграничнее всего". И представьте себе – все два месяца, что я там пробыл, я не чувствовал себя за границей. Понятно почему – я все время был в окружении родного языка, и он не был языком эмигрантов. Более того, к концу второго месяца я совершенно серьезно размышлял, не остаться ли в Израиле. Уже понимал, что половина редакции газеты "Вести" со мной знакома, что мне найдут работу. Настолько я там угнездился с первого захода. Потом я стал бывать в Израиле все чаще. Обстоятельства моей жизни сложились так, что в конце 1998 года я остался на два года. Тогда же я получил гражданство. И если в первые два года своей жизни в Израиле я регулярно наезжал в Москву, то теперь я живу в Москве и регулярно наезжаю в Израиль. И чувствую себя не случайным гражданином и той страны тоже.

— Когда Вы начали писать песни об Израиле?

— Мои первые впечатления потребовали своего воплощения. Особенно меня потрясло почему-то капельное орошение. Это знаменитое изобретение применено там в масштабах неслыханных, вероятно, уникальных. Мой восторг был искренним и неподдельным. Может быть потому, что мне пришлось три года прожить в Туркмении, и я видел, как расхищается вода двух великих рек – Амударьи и Сырдарьи – арычным орошением, когда девяносто процентов воды пропадает просто так. Чувства мои описывались словом "эйфория", и их органически требовалось излить в песенных звуках. Когда я путешествовал, в основном в автобусах, я наслушался еврейских песен выше головы. И мне захотелось попробовать свои силы и в этих интонациях. Потом я вспомнил совет своего приятеля Бори Вахнюка, который однажды мне сказал: "Сочинять еврейскую песню просто, главное — больше нажимать на междометия "ой-ой-ой" и "ай-яй-яй". Я "нажал" – получилась песня "Ой ты, Хайфа, Хайфа...".

— Можно ли сказать, что эта страна стала для Вас второй родиной?

— Можно, потому что я вполне ощущаю себя ее гражданином и переживаю проблемы Израиля не менее остро, чем проблемы России. Я прошел через процесс весьма распространенный, — через него прошли многие мои знакомые, – становление меня как патриота Израиля. Мои знакомые, уехавшие до меня и росшие вместе со мной во вполне скептической среде, где всякого рода гражданский пафос высмеивался, — вдруг начинали слать письма, исполненные гражданско-патриотических чувств. Один мой знакомый так переживал отдачу Синая Египту: "Я понимаю, что это горсть песка. Но мне жаль эту горсть". Я не покушался на эти чувства, но, когда оказался в Израиле, почувствовал, что они охватывают и меня.

— А были ли трудности? Что оказалось для Вас тяжело?

— Главная трудность – это отсутствие знания иврита. В силу целого ряда обстоятельств у меня не было времени им заняться. Это было связано с проблемами медицинскими – каждый год я переживал как последний и не хотел тратить времени на изучение языка. К тому же я был в многолюдном окружении, мне помогали в общении с чиновниками, с врачами. С ивритом у меня отношения по-прежнему сложные, хотя я и взял на вооружение один фокус. Друзья в Москве спрашивают: "Как у тебя с ивритом?" Я отвечаю – "Б-жественный язык, замечательный. Хотите, я вам прочту одно древнее стихотворение на иврите, и вы почувствуете этот звук". Я встаю в позу и читаю (читает с выражением шуточное современное стихотворение). Все падают в обморок, и только те, кто знает язык, хихикают в углу. В Израиле меня выручает знание английского – там это, по сути, второй язык, на котором говорят все, от шоферов для продавцов.

— Насколько в Израиле востребовано Ваше творчество?

— В русскоязычной среде — так же, как и здесь. Охотно меня слушают, приходят на концерты. Я охотно пою на домашних концертах. Причем в России квартирная традиция возникла от несвободы...

— "Квартирники" в России и сейчас есть.

— Наверное, просто я об этом не знаю. А в Израиле у меня есть места уже "напетые"...

— Вы писали об Израиле не только песни, но и пьесы...

— Есть у меня два драматургических достижения в обла сти еврейской темы. "Еврей Апелла" — это небольшое либретто для мюзикла, оно возникло благодаря Мише Левитину, который собирался ставить "Иудейскую войну" по Фейхтвангеру. Для него я написал несколько музыкальных произведений, в том числе перевод знаменитого псалма "На реках Вавилонских", положенный на музыку Дашкевича. Он звучит в одной из постановок Левитина. Я думал, что я первый перевожу этот псалом на русский, а оказалось – восьмой или десятый.

Мне очень хотелось, как это ни пафосно звучит, как-то отблагодарить Израиль за то, что он сделал для меня, чем он оказался в моей жизни. Я искал сюжет для мощного мюзикла, быть может, самолюбиво мечтая, что он встанет в один ряд с мюзиклами Уэббера. И вместе с Игорем Бяльским, редактором "Иерусалимского журнала", в редколлегии которого я имею честь состоять, мы затеяли проект, который потребовал много времени и сил – это либретто мюзикла о Втором храме. Конечно, нас подвиг на это тот самый 137 псалом – "На реках Вавилонских". Игорь сказал: "Я хочу, чтобы этот псалом стал центральной темой мюзикла". Начались поиски сюжета, мы стали читать то, что касается Второго храма.

Вдруг захотелось развить историю вавилонского плена. Исходя из книг Эзры и Нехемии, мы составили сюжет, в который и входит пир Валтасара, и история Зерубавеля – человека, который возглавил строительство Храма и продолжал его строить, несмотря на запрет Артаксеркса. Момент, когда строительство было остановлено, а потом было возобновлено, и стал основной пружиной действия. Уже был найден театр, но денег мы так и не нашли, пока что все на этом и остановилось. Конечно, я показывал либретто в "Гешере", но Женя Арье не любитель ставить музыкальные вещи... Будем искать театр в Москве. Может, дело кончится антрепризой, может, и нет...