Интервью от 08.07.2004.

Часть первая

А.Г.: Насколько я понимаю, тебе в ближайшее время предстоит поездка в государство Франция?

Алешина: Да, предстоит. Надеюсь, выберусь все-таки.

А.Г.: Это ведь уже будет не первая гастроль во Францию?

Алешина: Да, это уже третья наша поездка. Вообще-то эта история завязалась у нас, как и многие другие. Елена Фролова у нас главный – как мы говорим – паровоз, и во многих случаях она прокладывает какие-то пути. Нет, я совсем не умаляю достоинства каждого из нас – Коля в своей области прокладывает новые дороги, Саша тихо свои делает эксперименты громкие, – но вот что касается связей концертных, то у нас, конечно, Лена впереди, и за нее зацепились французы когда-то... Ну а в прошлый раз, три года назад, ее пригласили на фестиваль и на запись. И тут она обращается ко мне, я делаю аранжировки на Лену Белкину и на себя, и в первый раз мы в компании с Фроловой, как ее музыканты выезжаем, – и я, и Белкина. А вторая поездка у нас была вдвоем с Фроловой, два голоса и две гитары, но это тоже ее проект, а я, чтобы ей не было страшно, помогала петь, играть и переводить. А в этом году ситуация в мою сторону развернулась, первый концерт будет мой, сольный, в Бурже на фестивале, и вот я уже туда зову Лену Белкину, потому что мне очень не хватает ее флейты. Они, организаторы, сначала мне говорили, что там будет рояль, сейчас же уже сказали, что и рояля не будет...

А.Г.: На фестивале?

Алешина: Да. И вот с одной гитарой не очень мне комфортно.

А.Г.: А что же это за фестиваль?

Алешина: Ой, как же он у них называется... "Музыка разных жанров" или "Музыка всех жанров", он идет у них чуть ли не все лето. Фестиваль этот благотворительный и бесплатный для зрителей.

А.Г.: А что в этот раз ты планируешь там исполнять? Аудитория будет состоять из французов или там будет и русскоязычная публика?

Алешина: Конечно же, там французы. На самом деле вся эта история интересна этим. Вот ведь в Германии – это русскоязычная публика на наши концерты приходит, а вот во Франции русских практически нет, но французы нас почему-то слушают, и для нас это загадка; а Лена Фролова – она их не щадит, то есть, она не поет привычные "Калинка-малинка" или "Очи черные", она поет Кузьмина, Набокова, Цветаеву, и французы совершенно ошалевшие и обалдевшие все это слушают. А у меня даже возникает чувство гордости – вот, пусть знают, что у нас есть не только "Калинка-малинка"... Но мы стараемся там включать в программу не только свои песни, а и народные песни, и духовные стихи.

А.Г.: А вот сейчас, во время предстоящей поездки, ты тоже планируешь исполнять не только собственные песни?

Алешина: Возможно одну-две народные песни я в самом начале и спою, для того, чтобы просто начать с настоящей русской песни, а потом перевести уже на свои, наверное, так. Вообще-то они меня просили что-нибудь еще спеть на французском языке, в принципе, у меня есть Поль Верлен в трех переводах, но он должен исполняться с роялем, и поэтому я сейчас просто не знаю что делать, потому что если там в самом деле не будет рояля...

А.Г.: А вот песни на стихи Верлена ты на французском поешь или на русском?

Алешина: А там у меня как-то... В общем, мне понравилось стихотворение одно известное и я просто пыталась найти перевод адекватный и обнаружила, что наши русские поэты над этим стихотворением бились; там такая игра слов – "плачется в моем сердце, как дождится на улице"... – ну, если буквально переводить... У Сологуба четыре варианта перевода, по-моему, у Аннинского есть, и все они настолько разные, потрясающе! Как будто разные стихи. И меня это так заинтересовало, что у меня получился цикл – перевод одного и того же стихотворения у Сологуба, у Аннинского, у Пастернака, а как припев – на французском языке; и получается, что как бы в одном произведении три романса противоположных: от буквального такого страдания до иронии, которая есть в пастернаковском переводе.

А.Г.: А ты французским языком владеешь?

Алешина: Французским я хотела бы владеть, я его любила всегда, учила в школе, в училище и в консерватории, но, как и у многих людей, без практики он ушел от меня далеко. Во Франции он потихонечку всплывает за эти две недели, но это... Конечно, надо идти на курсы, хотелось бы говорить на французском, хочется выразить мысли и чувства, а не только "как пройти?" и "где купить?", но... это сложнее, этим я не владею.

А.Г.: Помимо достаточно обширного песенного репертуара у тебя немало сочинений для театра, ты сочинила музыку к большому количеству спектаклей.

Алешина: Да.

А.Г.: А когда это началось? И что было первичным? Песни или другая музыка?

Алешина: Я вот думаю, что было раньше, а что позже... и прихожу к выводу, что вообще в жизни и в моей, в частности, все идет параллельно, перпендикулярно, какие-то подводные течения, диагональные, и если копаться, то все все равно как бы формировалось, видимо, одновременно параллельно, а в разное время жизнь складывалась так, что приходилось... у меня же долгий был период учебы, это училище и консерватория, когда в принципе даже было некогда сочинять музыку.

А.Г.: Ты в Питере училась в консерватории?

Алешина: Нет, в Екатеринбурге.

А.Г.: Спектакли с твоей музыкой идут не только в питерском театре марионеток им Деммени, в котором ты работаешь заведующим музыкальной частью, но и в других театрах, в других городах. Насколько часто появляются спектакли с твоей музыкой? Раз в год или чаще?

Алешина: Я думаю, что раз в год... два раза в год... иногда три, но чтобы в год не было с моей музыкой ни одного спектакля, по-моему, не бывает

А.Г.: И это не только в Питере?

Алешина: Ну... вообще-то не такой уж большой разброс, в основном, в Питере сейчас, в театре марионеток, а раньше был театр "Кукла". Вот если бы спросили меня, какая моя музыка мне больше всего нравится, то я сказала, что та, которая написана для театра "Кукла".

А.Г.: Сейчас этого театра уже нет?

Алешина: Да, он виртуальный только. Там были спектакли для взрослых, там было именно мое понимание театра кукол как жанра символичного, где пластика, музыка, философия... Это был театр художника, композитора и режиссера одновременно, очень гармоничный. И там режиссер меня просил писать музыку, когда он услышал мою музыку к другим спектаклям, в других театрах, он сказал: "Ну, это просто театральная музыка!". Я больше люблю, когда в спектаклях музыка – контрапункт психологический, эмоциональный.

А.Г.: Но ведь еще есть и телевизионная музыка, и музыка для кино?

Алешина: Это очень было давно, я писала музыку для двух документальных фильмов. Один фильм про крепость Орешек, а другой – о фонтанах Петербурга. А когда с заказами ко мне обращаются, то меня повергают в глубокое уныние сюжеты, в которых Сенная площадь, бомжи, рекетиры, воры и слэнг...

А.Г.: Да, это не для той музыки, которую ты сочиняешь.

Алешина: Да. На самом деле у меня мечта... в принципе, слово мечта я не употребляю почти, мечта – это что-то несбыточное, я не знаю, что такое мечта... но всегда я подозревала, что мне был бы интересно в мультипликации хорошей поработать.

А.Г.: Еще не приходилось для мультфильмов музыку сочинять?

Алешина: Нет, вот как-то не сталкивалась, почему-то туда не выносит. И это совсем необязательно, чтобы детские были мультфильмы, хотя область сказки и фантазии мне очень близка. На самом деле.

А.Г.: А вот "Золотой софит" ты за что получила?

Алешина: Это музыка к спектаклю "Сказки Андерсена". "Оловянный солдатик" и "Свинопас".

А.Г.: Эта музыка не издавалась?

Алешина: Нет. Ее вообще надо перезаписывать, она давно уже была записана, средства звукозаписи шагнули вперед, ее надо бы восстановить.

А.Г.: У тебя в дискографии – несколько альбомов. Когда запись твоих альбомов приобрела систематический характер?

Алешина: Когда появилась студия современного искусства "АЗиЯ – плюс". На самом деле это такая помощь для меня и творческий стимул, ведь я человек, в принципе, не самый уверенный в себе, и не самый уверенный в собственных действиях, в правомерности каких-то действий. У меня нет денег издавать диски, и я не умею искать спонсоров, и не до конца уверена, что это – мою музыку – вообще надо издавать. То есть, я – человек сомневающийся. А когда вдруг говорят: "Это надо издавать" и дают студию, то меня хлебом не корми, я буду работать. В принципе, я бы их записывала и чаще, и больше, но мы не справляемся сейчас с мощностями... У меня вот год уже некому свести то, что я записала. В сентябре-октябре прошлого года я записала новую пластинку; ее еще не начали сводить. На самом деле у меня еще один альбом русский должен записываться, но я его не пишу, потому что тот не сведен. Ахматовский должен записываться – но я и его не записываю, потому что тот, другой должен... То есть, получается, что нам есть, что записать, а медленно катится все пока, потому что ресурсов нет человеческих.

А.Г.: Понятно, но ведь собственно "АЗиЯ –плюс" не так уж давно началась, а запись альбомов и их выпуск – это достаточно трудоемкое дело. Но все-таки за год было выпущено не так уж и мало альбомов, и не только питерских "азиятов", но и "плюсов" довольно много. Думаю, что со временем обороты возрастут.

А вот что касается твоего песенного материала... Есть определенный круг поэтов, на чьи стихи ты сочиняешь музыку, доминируют в этом кругу классики, но есть и современные поэты. Эта пропорция спонтанно получилась? Я имею ввиду, что песен на стихи классических поэтов явно побольше.

Алешина: Не знаю. С одной стороны, так просто выходит, а с другой стороны – это же выбор стихотворения, ведь так просто не возьмешь и не напишешь, стихотворение как-то само тебя выбирает. Я очень любила иностранную поэзию раньше – сейчас меньше. Ну, раньше у меня, видимо, очень сильная склонность была к какой-то не то, чтобы экзотике, я любила переводную поэзию, для меня это – другой мир, и вообще любила жанр... даже если это наш поэт, как будто бы поэзия переведена с другого языка. Вот почему-то мне это нравилось.

А.Г.: А кто у нас так сочинял, что как будто бы перевод с другого языка?

Алешина: Это в верлибрах надо искать. Там есть свобода и очень неординарные, яркие образы, нет рифмы, привычных ритмов...

А.Г.: Традиционной формы.

Алешина: Да, вот это в верлибрах. Но, с другой стороны, на верлибры я музыку не писала, я верлибры просто люблю посмотреть. А русская поэзия – я не знаю... почему-то вдруг откликаешься именно на это стихотворение, и хочешь, чтобы именно его услышали другие.

А.Г.: На свои стихи у тебя песен написано все-таки поменьше. Хотя тоже не так уж и мало.

Алешина: Ну да, я подсчетами не занималась, я сначала думала, что у меня их мало, а потом они разрослись. Я очень строго отношусь к своим стихам, я люблю вещи совершенные, а поэт я несовершенный, я могла бы и больше писать, но мне хотелось бы, чтобы мое стихотворение, отдельно от песни, в напечатанном виде было стихотворением.

А.Г.: Вот по поводу напечатанного. "Человек на подоконнике" – это у тебя единственная пока книга?

Алешина: Ну да. Кстати, с подачи тоже Лены Фроловой, она как-то сильно требовала просто от меня, что нужно издать книжку моих стихов. Это и сподвигло издателей начинать набирать, рисовать иллюстрации.

А.Г.: Но ведь в этой книжке не только твои стихи? Там и рассказы, и сказки.

Алешина: Да.

А.Г.: Насколько я понимаю, есть еще достаточно много литературного материала, который тоже может быть издан?

Алешина: На самом деле не так уж и много. У меня осталось только, пожалуй, две пьесы и сценарий такой, я не знаю к чему... Но это все, наверное, для моего домашнего пользования, я не знаю, надо ли это печатать, надо это показать тем, кто разбирается, можно ли это ставить. Я так это объясняю, что после консерватории я, видимо, очень сильно разогналась со своей интеллектуальной деятельностью пока писала диплом, и не могла никак остановиться. Консерватория закончилась, диплом написан, и я писала несколько лет. А потом как-то занялась музыкой, и сейчас у меня кроме стихов, в принципе, ничего нет, у меня нет потребности писать рассказы или пьесы. Вот сказки, пожалуй, может быть, еще, какие-нибудь краткие истории, буквально на половину странички мне было бы интересно. У меня раньше хватало энергии и любопытства это записывать, а сейчас... ну, появилось и появилось, хотя, наверное, нужно все-таки фиксировать.

А.Г.: Конечно. А теперь вот о чем хочу я тебя спросить... "АЗиЯ", современная камерная песня – все это произросло на базе традиционной авторской песни. В чем на твой взгляд может быть отличие принципиальное того, что делаете вы, в "АЗиИ" от песни авторской, которая была в основе. В чем принципиальное отличие, чисто даже музыкальное?

Алешина: Мне, в принципе, сложно сказать, потому что я совсем не находилась прежде в русле авторской песни, то есть, в детстве я ею не увлекалась, ее не слышала, не слушала и уже в таком юношеском возрасте, с 15-ти до 18-ти, когда я училась в училище, мне подарили пластинку Окуджавы, и еще я где-то на пластинке слышала Высоцкого. Кроме Окуджавы и Высоцкого я не знала никаких бардов и никаких песен. Это все уже потом, намного позже. Но хотя я не отношу к бардам ни Окуджаву, ни Высоцкого. Высоцкий – поэт и актер, причем когда я начала читать его стихи в напечатанном виде, я увидела, что он поэт. Когда я его слышала, я думала, что он очень хороший актер, который смог многое воплотить еще и в стихах. Окуджава – тоже поэт. Прекрасный мелодист. А авторская песня для меня что-то другое, это способ существования.

А.Г.: Вот мне, например, кажется, что при всем моем уважении к авторской песне традиционной, в музыкальном плане там все очень не слишком выразительно. Да, есть и исключения. Но в, основном, все очень просто. Иногда это и хорошо, но все равно, в музыкальном плане есть и похожесть, и однообразие. Особенно это чувствуется в плане ритмическом. А вот у "АЗиИ" подобные вещи никак не наблюдаются, тут совсем другая музыкальная структура.

Алешина: Я вот сейчас попробую подумать... вслух. Вот существует академическая музыка, которая во многом оторвалась от народа, она для профессионалов, ее неподготовленный человек уже может не воспринять и не понять. Есть музыка более примитивная, которую не будет слушать искушенный музыкант, профессионал, есть музыка в разные стороны как бы растянутая, растяжка этой музыки... и стихи – то же самое. Есть поэзия такая удаленная, закамуфлированная, зашифорованная... вот мне кажется, что, по крайней мере, в том, что делаю я и ребята, есть попытка найти гармонию – и музыкально, и исполнительски адекватные воплощению поэзии, чтобы музыка и исполнение были адекватны самому стихотворению. Не делали его более примитивным, не снижали его на банальный какой-то уровень. Но и не уводили, как профессионалы современные, в эти уже доступные только очень серьезным людям... Попытка найти баланс, гармонию между стихом и музыкой, и исполнением, чтобы выигрыш получился. Не чтобы музыка с поэзией там дрались, как это часто бывает, да? Не нивелировать стихотворение. А в авторской песне – там просто добрые стихи добрых людей...

А.Г.: Под аккомпанемент.

Алешина: Да, под аккомпанемент. И там нет – очень жестко говоря – высокой поэзии. Это очень хорошие, добрые стихи под понятную, доступную музыку. В принципе, это тоже должно существовать.

Часть вторая

А.Г.: Тем не менее, я вот уже кому-то из ваших задавал этот вопрос, не помню, кому и не помню ответ... Как принимают "АЗиЮ" клубы авторской песни? Как некое отпочкование? За своих считают? Или не совсем?

Алешина: Мне кажется, что не совсем, мне кажется, что не совсем за своих считают. Не знаю...

А.Г.: Но ведь контакты какие-то все-таки есть? Между вами, между "АЗиЕй" и традиционной авторской песней?

Алешина: Да, конечно есть. На самом деле, мне кажется, что... как я говорила, в жизни все переплетается... Ведь это явление, которое называют авторской песней, оно ведь тоже движется и развивается, оно ведь тоже не стоит на месте. Я думаю, что, в конце концов, может быть, какой-то новый жанр формируется.

А.Г.: Ну, это, естественно, сразу не может произойти, это может растянуться на годы.

Алешина: Да.

А.Г.: С тех пор, как появилась "АЗиЯ-плюс" стали выходить альбомы, стали в большем количестве проводиться концерты, как, по-твоему, восприятие деятельности "АЗиИ-плюс" улучшилось? И будет ли расширяться круг тех, кому интересна "АЗиЯ-плюс"?

Алешина: Будет он расширяться или нет – я не знаю, я надеюсь, что будет. Если раньше, десять лет назад, когда мы объединились, даже уже одиннадцать... у меня не было вообще никакой уверенности, что эти песни кому-нибудь, кроме меня, нужны, но оказалось, что еще трем человекам. Возможно, мы поэтому и объединились. Что наши песни нужны нам, и мы не должны друг другу объяснять, почему мы их написали. Нам это было понятно, мы хотели их слушать. Есть люди, которым это интересно, но это была такая закрытая система. Сейчас я смотрю, что есть возможность на более открытое существование. Возможно, на самом деле есть намного больше людей, которым интересно будет это слушать, возможно. Потому что мне кажется, что все-таки недооценивают у нас людей те, кто занимается средствами массовой информации, которые в шоу-бизнесе, они недооценивают людей, они недооценивают их уровень интеллекта. В провинциях, там столько людей, которым не хватает, чтобы с ними поговорили нормальным человеческим языком, и серьезно. Их – много. Другое дело, что они могут сначала не удивиться, не воспринять, например, если они никогда не слышали такого способа общения.

Мне кажется, ничего особенного в нашем способе общения нет, просто, наверное, в нем нет развлекательности.

А.Г.: Могла бы ты назвать примеры из музыки других музыкальных жанров, которые тебе представляются интересными?

Алешина: Тут я, наверное, немножко отстала от жизни, надо больше следить за музыкой. Я не являюсь страстным поклонником джаза, но я его люблю и с удовольствием его слушаю. Когда мне необходим свежий воздух. Когда я устану от театральных условностей, от классических академизмов и так далее, я слушаю джаз, потому что он самый свободный, он самый энергично... я не знаю, он – живой.

А.Г.: Что именно из джазовой музыки тебе более всего интересно?

Алешина: Скорее всего, это все-таки рояль, потому что я очень люблю джазовые гармонии на рояле. Что-то блюзово-джазовое. В принципе, все, что более мягкое... не знаю как назвать... А иногда – и диксилендовые вещи.

А.Г.: В общем, ты предпочитаешь джазовый мейнстрим.

Алешина: Может быть, может быть. Я вот недавно купила МП-тришку "джазовый авангард", чтобы чуть-чуть продвинуться... мне сложно, на самом деле, сложно со всеми английскими фамилиями, я французские лучше запоминаю, но на этом альбоме я заинтересовалась, в конце концов, этим... который SUN RА взял псевдоним. Но этот не тот джаз, который я буду слушать для своего удовольствия, это я скорее для интеллектуального развития слушала. Мне нравится Махалия Джексон, Нина Симоне, низкие женские голоса в джазе люблю. Мягкие. Не люблю высокие и кричащие. А в классической музыке... в общем, в консерватории мы слушали много музыки и я обратила внимание на Мессиана, он меня потряс, я слышала один раз его симфонию и двадцать лет не могла ее нигде найти. И тут я недавно, дней десять назад, ее нашла, купила, просто интересно было... она меня раньше так потрясла, что мне казалось, что Мессиану подражаю. Теперь послушала – и так веселилась! То есть, мне эта музыка снова понравилась, здорово, но уже немножко смешно. А Мессиан там использовал электронный инструмент, для того времени это было новшество, это электронный инструмент типа терменвокса, и интересно, и немножко смешно, когда с симфоническим оркестром солирует этот электронный инструмент. Он глиссандировать начинает как пожарная машина. Но все равно здорово. (после паузы) Шостаковича люблю очень.

А.Г.: Каковы твои ощущения от тенденций развития современной музыкальной культуры? И даже не только музыкальной? На данном этапе?

Алешина: Мне кажется, что настоящие художники... люди, у которых есть потребность заниматься творчеством, несмотря ни на что, они всегда были и всегда будут. Им каждый раз тяжело по-своему. Раньше им было тяжело из-за цензуры, сейчас им тяжело, потому что деньги надо зарабатывать, и они тоже в стол пишут, потому что никто это нигде не исполнит... Никуда не делись творческие люди, другое дело, если они раньше себя ломали и начинали гимны партии, например, писать, то сейчас они себя ломают и музыку для сериалов пишут. А кто-то как и тогда сидел тихо, и писал "Мастера и Маргариту", так и сейчас что-то пишет. Надеюсь, что так. А... забыла сказать про музыку... Нет ничего лучше Баха. Я просто тоже купила пластиночку, где есть ария Петра из "Страстей по Матфею", я эту арию одно время слушала каждый день целый месяц подряд. Больше ничего не могла слушать. Ничего лучше нет, красивее и духовнее. Там такая полифония! Такая музыка... я ничего делать не могла, Бах все написал. Так что и джаз, и Шостакович, и Бах – везде есть шедевры.

А.Г.: Довольно часто бывают на совместных выступлениях "АЗиИ" так называемые сейшены. Как ты к ним сама относишься и в какой степени ты в них принимаешь участие?

Алешина: К сейшену отношусь положительно. Иногда – настороженно. То есть, они бывают хорошие, бывают тяжелые. Когда между нами достаточно гармоничные взаимоотношения, то может быть очень удачный сейшен. А может и не пойти. Вообще-то, я сейшенов немного опасаюсь, мне трудно выходить на сцену, если у меня нет программы, если я не знаю последовательности номеров, если я не повторяла, если мне вдруг придется петь песню, которую я не пела два года, и не помню ни слов, ни аккордов. Поэтому в сейшене есть особое волнение и напряжение. Но зато есть моменты очень живые и искренние, спонтанные.

А.Г.: В последнее время все чаще и чаще звучат разговоры о том, что было бы, если бы у "АзиИ-плюс" был свой клуб. По-твоему этот клуб мог бы удачно функционировать? Что бы там могло происходить?

Алешина: Конечно, было бы ну просто гениально, если бы это был свой клуб. В плане помещения и всего остального, своя площадка. То есть, это была бы тогда хоть какая-то лаборатория, возможность эксперимента, и в том числе и в общении с людьми. Вот я как человек более академичный, привыкла к форме концерта. А ведь клубная история – она совершенно другая, это вообще другой способ существования, это общение. У меня такого особо большого опыта нет, а он может быть полезен.

А.Г.: То есть, это могло бы что-то дать тебе для твоей собственной творческой деятельности?

Алешина: Я думаю, что да. Всегда интересно что-то новое, новые люди и вообще новые ситуации, которые натолкнут на какие-то мысли и действия. Ведь скучно идти все время одним и тем же, уже пройденным путем.

А.Г.: Где в Питере тебе наиболее приятно и удобно выступать?

Алешина: Мы выступали в зале возле Финляндского вокзала, в Театре Эстрады выступали когда-то, сейчас немножко нарушились с ним контакты, потом музей "Фонтанный дом", ахматовский, театральный музей, и сейчас Интерьерный театр. Еще был клуб "Синтез". Где наиболее удобно? Я даже не знаю... В Театре Эстрады, кстати, было хорошо выступать, для больших концертов он такой приятный. В музее Ахматовой очень хорошая публика, там хорошая и душевная атмосфера, но он не очень приспособлен. А Театральном музее – там все замечательно, но есть какие-то свои минусы – что-то по аппаратуре, что-то по свету...

А.Г.: В Театральном музее там, на мой взгляд, слишком уж камерная атмосфера.

Алешина: Ну да. Она такая очень эстетская. Интерьерный театр сейчас появился. Замечательная площадка. Они и театральная, но в тоже время там и свобода присутствует, но и там не все далеко можно сделать, хотя мы ее еще не освоили. Вот если была своя площадка!

А.Г.: Будем надеяться на то, что рано или поздно это произойдет, и своя площадка появится. Хотя лучше раньше, чем позже. И также будем надеяться на то, что твои пластинки, еще неизданные, по возможности поскорее появятся. Это наверняка станет для тебя стимулом для создания дальнейших альбомов.

Алешина: Это точно. Потому что пока что-то не сделано, новое тормозится и буксует, надо от старого избавляться, а новое фиксировать и выпускать.

Беседу провел Анатолий Гуницкий.