"Огонек" вычислил самого влиятельного человека в России. К счастью, он оказался хорошим и в доску своим.

Все заладили, как попугаи — олигархи, олигархи! Да кто они такие, ежели разобраться, эти олигархи? Что они путного сделали в этой жизни? Ну, переложили наши и свои денежки из одной пирамидки в другую. Прислали совершенно бесцветному мужику девочек, на которых без слез не взглянешь. И мы еще должны на это смотреть? Если бы они хоть сговорили Клаудию Шиффер или Ингу Дроздову придти к правильному мужику — я бы олигархов еще понял. Но не те они люди. Ничего, кроме гадостей, делать не умеют. Да и гадости у них — любительщина и дилетантство сплошное.

Все, что сделал наш человек, — материально, осязаемо и профессионально. Это можно послушать. По нему можно позвонить. Спеть в подземном переходе или в электричке, если очень нужны деньги. Если это все даже и небесспорно, то по крайней мере прикольно.

Нашего человека зовут Гоша — совсем как главного положительного героя оскароносного блокбастера "Москва слезам не верит". В юности он решил, что учиться на одном факультете МГУ скучновато. Он попросил индивидуальный план занятий, сдавал двойную норму экзаменов в сессию и закончил сразу экономфак и географический. Как и тезка из фильма, Гоша работал в совершенно советском НИИ. Но там защитил кандидатскую о... стоимости земли в Москве. Хотя в те года за одно предположение, что у нас возможна частная собственность на землю, одевали сразу наручники и смирительную рубашку. Но наш Гоша подал все так, что никто даже не заподозрил, какая бомба рванула под носом уважаемого ученого совета.

Однажды, идя по коридору одного из корпусов МГУ, Гоша и его друг Леша засекли двух худосочных студентов за попыткой пения дуэтом и объяснили юным дарованиям, что вдвоем очень уж хило. Два худосочных студента срочно нашли еще нескольких таких же. Так с подачи Гоши и Леши родилась группа "Несчастный случай". Как-то раз Гоша узнал, что в одном из центральных районов Москвы выбирают мэра. Он пришел с улицы на сессию райсовета, принес свою программу — всего две странички машинописного текста — и стал мэром. В те годы фирму в СССР нельзя было зарегистрировать, пока у нее не было юридического адреса. Адрес, конечно же, не давали, пока фирма не была зарегистрирована. Гоша стал регистрировать новые фирмы на адрес своего исполкома. Так он дал старт половине частного бизнеса в Москве. Но это еще не все. Именно Гоша придумал Госкомимущество: в его исполкоме была создана первая в СССР структура подобного рода. Работая советником мэра столицы, именно он писал ту самую знаменитую служебную записку, что в Москве слишком уж много районов. Так наш Гоша разбил Москву на округа, которые живы-здоровы и поныне. Во время первого путча он сторожил Моссовет. Его в отличие от Белого дома не штурмовали, и посему от скуки Гоша начал рассылать по всем видам правительственной связи свои злобные стишки.

Низы в голодном исступленьи.

Верхи навластвовались всласть.

Подобно смерти промедленье.

Большевики должны сдать власть!!!

Когда на места начало приходить по каналам правительственной связи такое — местные власти повсеместно решили, что у путчистов дела очень уж плохи. И срочно начали отбивать в центр серьезные телеграммы в поддержку Ельцина. Так наш Гоша добил ГКЧП. После чего из политики ушел. Решил, что дело сделано. Тем временем выяснилось, что в России люди боятся заключать обычные для всего мира фьючерсные сделки, по которым утром деньги, а через три месяца стулья. Слишком уж трудовой бизнесменский народ полюбил тогда утром брать деньги, а вечером смываться с ними подальше, приговаривая: "Ну время, блин, такое — поди знай, в какой стране проснешься завтра". "Непорядок!" — сказал Гоша и обустроил первую в России фьючерсную биржу, а при ней — расчетную палату, которая и гарантировала, что клиент с деньгами никуда не убежит. Вскоре биржа вышла на пятое место в Европе по объему сделок. И тут Гошу нашли матерые связисты оборонщики, которые все понимали в мобильной связи, кроме одного: как ее продать. Гоша подумал и раскрутил первую российскую (хотя и составленную из двух аглицких слов) торговую марку "Би Лайн".

Но была у Гоши одна совершенно нематериальная мечта. С детства любил он авторскую песню — и негодовал, что не несется она из каждого киоска. Он собрал бардов и заставил их спеть хором самые кухонные и костровые бардовские песни. Теперь "Песни нашего века" несутся из каждого киоска. Таковы вкратце подвиги нашего героя. Подведем некий итог.

Он предвосхитил частную собственность на землю.

Он придумал группу "Несчастный случай".

Он придумал Госкомимущество.

Он разбил Москву на округа.

Он добил ГКЧП.

Он создал российский фьючерс.

Он раскрутил первую российскую торговую марку и сотовую связь.

Он вывел авторскую песню из подполья в хит-парады.

Мы специально напечатали это ближе к 1 апреля, чтобы вы нам не поверили. Собственно, никто в здравом уме и не должен верить, что все это мог сделать и сделал один человек. А теперь самое смешное. Все сказанное — чистейшая правда. Больше того: еще одну сенсацию от Гоши мы приберегли на десерт. Те, кто еще сомневается и еще не догадался, о ком речь, могут смело переворачивать страницу.

Те, кто догадался — тем более.

Маэстро Георгий Васильев, бизнесмен и бард, половинка легендарного дуэта "Иваси", автор строк "Приноси кусочек сыра, мы вдвоем его съедим" (именно их часто поют соискатели мелочи в электричках); промоутер торговой марки "Би Лайн" и проекта "Песни нашего века", ставит на стол картинку в приятной черной рамочке.

— Что это, по-твоему? — спрашивает Гоша.

— Некий пейзаж в Англии или Ирландии, — делаю я умный вид.

— А рамочка нравится? — пристает Георгий.

— Рамочка как рамочка, — недоумеваю я.

— Это не рамочка, — говорит Гоша.

— Жучок?! — следую я последней столичной моде.

— И ты туда же, — вздыхает Георгий Леонардович, — это не жучок. Это телефон.

— Чего?! — чуть не падаю я со стула.

— Телефон. Точнее, офисная АТС на восемь трубочек. Этот хвост втыкаешь в телефонную сеть, второй — в блок питания, и телефонизируй свой офис без проводов!!! Теперь посмотри на саму трубочку. В ней ни одной прямой линии. Ее бумажных чертежей в природе нет — она сделана прямо с компьютера. Чувствуешь, что она абсолютно под руку? Но это еще не все. Дома ты можешь пользоваться ею как обычным телефоном-трубочкой. В офисе — как одним из телефонов офисной сети. А на улице твой домашний или офисный телефон становится твоим мобильным. Только "пропиши" его предварительно к ближайшему оператору совместимого стандарта — и говори себе. Едешь за границу — вези трубочку с собой. Звони тамошнему оператору, прописывайся на столько дней, сколько тебе надо — и никакой огромной платы за роуминг. Весьма умеренная плата за то, что ты денька три пасешься в сети этого оператора. К концу года мы вделываем в базу (то есть в рамочку) автоответчик и определитель. Сейчас мы везем все это хозяйство на CeBIT в Ганновер — это чуть ли не главная выставка в мире по этой части. Обратно надеемся привезти первый портфель заказов. Сертификацию в Европе мы уже прошли.

Так что первый высокотехнологичный продукт массового потребления, который из России приходит на западный рынок, а не с Запада к нам, теперь тоже мой.

И тут я вижу, что в офисе Гоши и вправду нет проводов. И все ходят с "трубочками".

— Это и есть тот проект, который ты два года скрывал от всех нас? — наконец врубаюсь я. — А Европа тебе поверит, что русский хай-тек — не глюк?

— Для Европы у меня английская торговая марка "Гудвин", — улыбается Георгий, — наши-то вспомнят, что это волшебник Изумрудного города. Но я разделяю твои страхи, что в мой продукт могут не поверить из-за моей страны. Ты и представить не можешь, как мне это надоело!

Надоело!!!

Мне надоело, что Россия для всего мира — это коррупция, долги, бандиты, сырье и оружие. Кажется, мы сами уже начинаем верить в то, что у нас не может быть ничего живого. Китайцам, когда они говорят, что произвели хай-тек продукт — верят. Нам — нет, если это не оружие. Я не скажу, что меня это задевало всегда. Когда я пришел в компанию, которая создала сеть "Би Лайн", то есть в "Вымпелком", наш выдающийся связист Дмитрий Зимин меня убеждал, что надо развивать производство систем связи. А я до хрипоты ему доказывал, что надо продавать услуги связи, но чьи там будут телефоны — не столь важно. Сейчас мы как бы поменялись ролями. Зимин в статях в наших профессиональных изданиях и при встречах со мной убеждает, что надо продавать услуги, ибо до 80% ВНП в развитых странах — это продажа услуг. А я, хотя и знаю эту цифру, — уперся в свой идефикс: я хочу, чтобы мы производили хай-тек. Понимаешь, каждый раз, когда я захожу в магазин, у меня чувство, что меня взяли и окатили грязью. Ну неужели мы самые глупые и самые неумелые в мире? Неужели мы не в состоянии сделать ничего, что можно без стыда поставить на нашу и не нашу полку? И в какой-то момент чувство первобытного патриотизма у меня так взыграло, что я решил: буду конкурировать не с кем-нибудь, а с "Сименсом" и "Эриксоном" на их поле! В Москве уже были люди, наладившие производство классных проводных телефонов. Были одержимые идеей сделать русский телефон стандарта DECT — сейчас он один из самых модных. Ну, а я собрал весь этот народ. И мы сделали это, — грустно говорит автор едва ли не самых смешных песен в бардовском мире.

Первоапрельская печаль

Мы реформировали налоги: у этих взять больше и отдать тем. Трясли банки, перекладывали деньги из одного кармана в другой. Печатали облигации, меняли их на другие. Спохватывались и объявляли дефолты. Я не спорю, это все очень важные элементы оснастки рынка. Но корабль даже с лучшей в мире парусной оснасткой не поплывет, если не будет ветра. А ветер — это энергия частной инициативы внутренне свободных людей. Вот этого у нас и нет. Один и тот же рыночный кнут подвигает нашего человека и американца на совершенно противоположные вещи. Если американец вылетает с работы или мало на ней получает — он сменит место работы, город, штат, страну; откроет свое дело. Он поедет на край Земли, если сочтет нужным. Наш в ответ на те же самые рыночные стимулы вберет голову в плечи и найдет место, где очень мало платят — но зато ничего и не требуют. Он предпочтет прозябать, но не тронуться с места. Начать свое дело? А вдруг бандиты, а вдруг прогорю? И вообще ведь риск и головная боль! И ветер не дует.

Мы реформировали не то или не совсем то. Надо реформировать образование. Надо реформировать культуру. Надо вышибать из массового сознания то, что мы и так самые великие на свете! Да, у нас много предметов национальной гордости, но как мы с ними обращаемся? Возьми ту же авторскую песню. Песня, слова которой знают люди во всех концах страны, могут и хотят подпевать, — это же великая объединительная сила! На таких песнях строится истинный, а не казенный патриотизм во всем мире. Но где у нас до последнего времени жили эти песни? В андеграунде. И проект "Песни нашего века" — это и мой личный протест против такого положения вещей. Пока мы возились с телефоном, мы увидели: пропасть между нашими и их технологиями такова, что никакие мозги не спасают! У нас есть прекрасные специалисты, но без языков и умения пользоваться Интернетом. Им годами был закрыт доступ на обычные выставки, и у них никакой информации о мировых стандартах в их же сфере. Итог — ветер не дует. И те, кто без конца задает обществу вопросик: "А ведь правда, что реформы вам поперек горла и противоречат нашим историческим ценностям?" — знают, что надо ловить момент сейчас, пока частная инициатива еще не удел большинства. Но Петр Первый, которого державники любят за то, что он сделал Россию мировой державой, тоже вел реформы, несовместимые с тогдашними ценностями России. Почему об этом не помнят?

В итоге во всем — от кадровых перестановок до хода самих реформ — страна тасует одну и ту же колоду карт. Человека из колоды убрали — человека в колоду вернули. Тут налог опустили, здесь подняли. Вот сделали бюджет дефицитный, вот профицитный. Но это все — в одной и той же колоде карт. На днях мы с Лешей Иващенко выяснили, что даже мои песни десятилетней давности можно, не меняя ни единой строчки, адаптировать к нынешней ситуации — вот насколько она застоялась! В девяностом я писал:

Эй, хозяин, ты парень не промах,

С легким нимбом вокруг головы.

Ты и швец, ты и жнец, и граблями грабец,

И оралом орец — но, увы!

Оглянись на свое на хозяйство —

В нем, пардон, происходит фигня.

Этот полный предел

Положению дел

Не бодрит ни тебя, ни меня.

Леша этой зимой перечитал и говорит:

— Это же ария Мишеля Камдессю, обращенная к нашим властям!

— А кто такой Камдессю? — тормознулся я спросонья.

— Великий франкоязычный шансонье! — рухнул Алексей Игоревич.

И тут я решил, что гадом буду, если не сдеру с Гоши что-нибудь новенькое.

— А ты как-нибудь осмыслил свои наблюдения за ходом создания первого русского высокотехнологичного продукта, выходящего на ихний рынок? — закинул я удочку.

— Да, только первый куплет придется узнавать у Иващенко. Поскольку на концертах его исполняет он, я уже успел забыть, — ответил Георгий.

Мы нашли Лешу и записали продукт размышлений Гоши о нашем и ихнем.

В нашем — высокий процент алкоголя,

Много нефтяников и балерин.

В нашем присутствуют разум и воля.

В ихнем — отсутствует холестерин.

Ихнее сексом себя изнуряет

И разоряет себя в казино.

Ихнее грабит, взрывает, стреляет —

Наше про ихнее смотрит кино.

Как приятно порой на минутку присесть

И под чайник, сопящий в углу на плите,

Стопку нашего выпить и ихним заесть,

И смешать это все у себя в животе.

Наше так славно ложится в парашу,

Ихнее тоже приятно на вид,

Но не сравнится по качеству с нашим,

Да и количеством не удивит.

Ихнему снег и туман — не помеха,

Ихнее может переть и переть.

Но если ихним на наше наехать —

Станет на ихнее больно смотреть.

Наше по-ихнему лыка не вяжет,

Ихнее в нашем вообще ни бу-бу.

Наше грозит, что еще всем покажет.

Ихнее видело наше в гробу.

Ихнее низко над нашим летает,

Наше не дремлет и бьет его влет.

Правда, не очень по нем попадает —

Ну да и... с ним — само упадет.

Как приятно порой на минутку присесть

И под чайник, сопящий в углу на плите,

По граммулечке выпить и вкусным заесть,

И смешать это все у себя в животе.

А потом пощадить живота своего

И пилою на части себя не пилить.

Слава богу, на свете есть много всего,

Что на наше и ихнее не поделить!!!

Ну в какой еще стране вы найдете бизнесмена, который не только производит хай-тек, но и может философски это осмыслить?!

У нас такие люди, а мы все про олигархов да прокуроров...