"В этот сборник я включила, помимо прозы, старые стихи, ибо чем дальше я ухожу от них, тем меньше они меня интересуют. Остальные сочинения живут на кассетах, дискетах, даже на одной пластинке, и, может быть, когда-нибудь тоже издадутся, если слова "стихи", "поэзия" не исчезнут из действующего лексикона моих сограждан".

Это цитата из предисловия к первой поэтической книге нашей землячки Марины Гершенович. И вправду, есть чего опасаться, до высокого ли штиля и тем, чьи мысли и чувства поглотила пучина бизнеса, и тем, кто тратит силы — физические и моральные — на элементарное выживание? Впрочем, смутные времена на Руси как-то традиционно ассоциируются с людским желанием искать защиты у ценностей — вечных, непреходящих, когда у истоков стоит Слово, зовущее к добру, надежде, мечте. Иначе не выстоять.

Мы познакомились три года назад и, живя в одном районе, часто виделись. Потом разъехались, окунулись каждая в свой омут: она — в хлопоты о сборнике, я — в перипетии газетного рынка.

И вот — встреча в редакции. Держу в руках подаренную Мариной книгу "Разговоры на распутье". Пробегаю глазами по размеренным строчкам, многие из которых знаю наизусть. "Поезд качается, поезд вьется вдоль снежной равнины, словно веревочный пояс, ветром попутным гонимый." Комком к горлу подступает почти забытое ощущение дороги, перемен, стремления к конечной станции, имя которой — Счастье. Это для меня. Для Марины — дорога.

Это совсем еще свежие впечатления. Она буквально на днях вернулась с гастролей. Сольные концерты поэтессы, организованные друзьями, прошли в залах Москвы, Санкт-Петербурга, а также городов "Золотого кольца" — Александрова, Твери, Владимира.

— Оказались ли обоснованными твои опасения насчет того, что поэзия вскоре станет никому не нужна? — отложив книгу, спрашиваю свою собеседницу.

— Скорее нет, — улыбается Марина. Просто я поняла, насколько все люди разные. Одним это, в принципе, чуждо. Другие, какие бы времена ни пришли, всегда будут нуждаться в музыке, в стихах, в хорошей прозе, в хорошем слове.

— Но ведь те, кто в этом нуждается, сейчас, как мне кажется, не очень хорошо живут. У них дилемма: пойти на концерт, купить книгу или сэкономить на кусок хлеба...

— В Новосибирске — да. В Москве — нет. Там люди все же умудряются ходить не только на серьезные спектакли, где билеты — от 25 тысяч и выше, но и находят время на более мелкие концерты, где билеты совсем недорогие, где книги стоят порядка десяти тысяч. Они хорошо понимают, что если сейчас не купить этот сборник, его потом уже не достанешь. Подобные книги, в основном, выпускаются небольшим тиражом, и они очень быстро превращаются в раритеты.

Так что, несмотря на дачный сезон, зал на моих концертах был полон. И не потому, что Москва — большой город. Просто москвичи активнее живут.

— Есть ли разница между столичной и провинциальной публикой?

— Есть В провинции народу на концерты приходит больше. И реагируют там как-то чутче, дружнее, доброжелательней.

— Планируешь ли ты серию своих поэтических концертов в Новосибирске?

— Мне никто этого не предлагал. А что-то самой организовывать, тратя силы и время, — в ущерб творчеству получится...

... И это, право, очень жаль. Потому что те, кто побывал на состоявшемся прошлой зимой в нашем краеведческом музее концерте Марины (первом и последнем!), не дадут мне погрешить против истины. Надолго остались в памяти и мерцание свечей, и пронзительные строки, и очарование вплетенных в поэтическую канву гитарных звуков. Ведь немалая часть стихов новосибирской поэтессы положена ею на музыку. Она — лауреат главного бардовского фестиваля страны — Грушинского. Но больше всего гордится тем, что две ее песни вошли в репертуар певицы Валентины Пономаревой. А это уже, согласитесь, высота.

Мы прощаемся. Но я знаю, что на этот раз ненадолго. Потому что теперь на моем столе будет лежать ее книга. И я попробую найти в ней ответы на многие терзающие душу вопросы, главный из которых — как, во имя чего простить миру его несовершенство.