Подряд в двух номерах "РГ/РБ" прошли интереснейшие материалы. В №29 была опубликована статья Леонида Мордберга ("Кто хочет "присоединить" Высоцкого?"), а в следующем – всего два наиболее типичных отклика из примерно килограмма писем, пришедших в редакцию. Казалось бы, Мордберг высказал личное мнение. С ним, наверное, можно не согласиться. Однако реакция оказалось бурной и эмоциональной. Попробуем все же разобраться в набросках, посвященных попыткам "присоединить" В. Высоцкого, которые (лично) мне представляются вовсе не столь эпатирующими. Я был знаком с Владимиром Семеновичем. Сразу замечу, это не была дружба, а знакомство, позволявшее лишь поздороваться, переброситься парой фраз и т. д. Мне представляется, что основной тезис Л. Мордберга абсолютно справедлив. Высоцкий действительно "был на самом деле одним из самых свободных людей в Советском Союзе". Он действительно "обладал колоссальной внутренней свободой, такой же, какой обладали Сахаров, Солженицын, Бродский, Галич". И можно только радоваться, что ему позволяли больше, чем им. Деятельность Сахарова, Солженицына и Галича разоблачала систему, заставляла думать о путях исправления положения. Будущий Нобелевский лауреат Бродский был объявлен тунеядцем и получил за это срок (была такая статья), часть из которого он "благополучно отмотал". Бродский не боролся с Системой, а писал Стихи, не имея постоянного места работы, что оказалось достаточным для организации показательного процесса, приведшего к очередному конфузу властей. Бездарная акция, в результате открыла людям поэзию Бродского, все увидели, что стихи его – прекрасны. Эффект "акции" оказался противоположным прогнозируемому. Речь, однако, не о Бродском. Высоцкий был ведущим актером в замечательном театре. Когда скромный театр им. Сафонова стал Театром на Таганке или, если хотите Любимовским театром, то все спектакли, прогоны, генеральные репетиции шли только с аншлагом. И несмотря на то, что (это стоит подчеркнуть) именно всем спектаклям был обеспечен полный сбор, почему-то говорили "иду на Высоцкого", "был на Высоцком" и т. д.. Его концертные программы брали штурмом. А стихи... Здесь, думается, разговор особый. Первая песня Высоцкого, которую я услышал (в записи, кстати) была "Ведь я здоров, к чему скрывать, я пятаки могу ломать, я недавно головой быка убил", вторая – "Я там сидел, не пил, не ел, я на нее одну смотрел..." Рифмы, конечно, немудреные, но ведь и у Пушкина есть "мальчик – пальчик", "смешно – окно". Мне кажется, что вообще не стоит ссылаться на авторитеты, лучше давать оценки, опираясь на собственные представления. Тем более, что даже приведенные строчки в песнях Высоцкого, которые тут же были объявлены "блатными", свидетельствуют о мощном внутреннем напоре. А потом последовали "Кони", "Охота на волков", "Колея", "Вань, ты посмотри..." и другие замечательные работы. То есть, по Л. Мордбергу, Высоцкий делал все, что хотел, больше, чем обласканные и заласканные Системой. Хотя, именно поэтому он и не был обласкан. Не хочу спорить с автором. В этом просто нет нужды. На мой взгляд, второй основной тезис статьи можно сформулировать иначе. Состоялся ли Высоцкий как артист, как поэт, как бард, наконец? Мордберг более, чем убедительно доказывает, что безусловно состоялся. Состоялся во всех ипостасях – актера театра, актера кино, поэта, барда. За короткое время, традиционно "отпускаемое" в России гениям, он сделал необыкновенно много. И, думается, сделал бы значительно больше, не уйди он от нас так рано. Кстати, о гениальности Высоцкого. Почему-то мой дорогой тезка, высказывая, как правило, собственное мнение по любому вопросу, затрагиваемому в статье, вдруг пишет о том, что на роль Гамлета Любимов выбрал "очень одаренного, но отнюдь не гениального по мнению специалистов (!), к тому же крайне недисциплинированного и крепко пьющего артиста, каким был Высоцкий". Леонид, а сами-то Вы что думаете по этому поводу? Есть другой Гамлет, который бы не рефлектировал, а представлял собой материализованную идею? Кто еще мог прочитать "Быть или не быть..." так, что с первых слов было ясно – быть и только быть. У меня впечатление было такое, что работе над ролью предшествовали продолжительные беседы с Шекспиром. А Смоктуновский дважды играл Гамлета – в "Гамлете" и в "Берегись автомобиля". Которого Вы имеете ввиду? Кстати Вы всерьез полагаете, что гениев назначают специалисты? Мне почему-то кажется, что этой проблемой занимается время. Некоторые пассажи ("Рыдала, мемуарируя, вдова", "слагались поспешные хвалебные оды" и др.) вызывают недоумение. Может, автор этого и не хотел, о впечатление такое, что Марине Влади уже на пороге отказано в уважении. Наверно, и Булат Шалвович вправе написать о смерти Высоцкого именно тогда, когда он сам посчитает нужным, не думая, поспешно это или нет. Писать о том, что одни песни в фильмы "... не вошли. Другие вошли – это дело режиссера..." не очень серьезно. Слишком часто поистине замечательные песни блокировала цензура. Режиссеры же в этих случаях могли упираться рогом сколь угодно долго и сильно. Л. Мордберг справедливо подчеркивает, что "внутренняя свобода обеспечила Высоцкому необычайную свободу внешнюю", которую не знало большинство советских деятелей искусства. Добавлю лишь – или не хотели знать. Конечно, Высоцкий целенаправленно не боролся с Системой. Он занимался своим делом, он пел, играл, писал, как видел, как чувствовал. Хочу поблагодарить Л. Мордберга за его статью. Мне представляется, что положения о внутренней свободе Высоцкого, о его творчестве стоят дорогого.

Леонид ИОФФЕ, профессор, доктор медицинских наук

Берлин

От редакции

Профессор Иоффе чрезмерно скромно написал о своем знакомстве с Владимиром Семеновичем. Они не просто поздоровались и разбежались. Высоцкого заинтересовали научные проблемы, которыми занимался Иоффе. Узнав, что наш будущий автор, работая на большой спорт и космос, занимается влиянием ограничения двигательной активности на кровообращение, поэт отреагировал мгновенно. Тема нашла воплощение в уже известной песенке "Утренняя гимнастика" про "бег на месте общеукрепляющий", куда тут же были вставлены строки – "Главный академик Иоффе доказал: коньяк и кофе нам заменит спортопрофилактика... и т. д. Это было отражено в последующих записях песни. Стихам предшествовала простенькая, но симпатичная шутка – "Можно ли теперь считать, что лежать вдвоем в постели лучше, чем одному в гробу?"