И снизу лед, и сверху –

Маюсь между...

Дотла сгорело время...

В. Высоцкий

У каждого художника свои отношения со временем. Со временем – эпохой, временем – жизнью, тем непостижимым феноменом, "тем ужасом, который был бегом времени когда-то наречен" (А. Ахматова).

С появлением работ М. М. Бахтина пространственная и временная координаты (хронотоп) признаны основными характеристиками художественного текста. Хронотоп определяет жанр, неразрывно связан с сюжетом, системой образов и мотивов. При этом, по М. М. Бахтину, в литературе ведущим началом в хронотопе является время. Рискнем предположить, что это не всегда так.

Примером может послужить поэтическое творчество Владимира Высоцкого, где пространство является, на наш взгляд, определяющим началом.

Модель времени, выявляемая в текстах Высоцкого, очень специфична. В одной из немногих работ, посвященных этой теме (Кац Л. В. О семантической структуре временной модели поэтических текстов Высоцкого // Мир Высоцкого. Вып. III. Т. 2. М., 1999. С. 88–95), автор утверждает, что "время... для его [Высоцкого] художественного мира не значимо". Думается, что это утверждение нуждается в корректировке. Время присутствует в поэтических текстах Высоцкого, но его приметы, отношение к нему автора во многом уникальны.

Прежде всего, отметим отрицательное отношение Высоцкого к феномену времени. Вероятно, это влияние эпохи, того исторического отрезка, на протяжении которого жил и писал поэт. В его стихах отмечаются разные значения слова время. Это и "эпоха", и "деятельная антропоморфная субстанция", и "пассивная субстанция", и некоторые другие, но, как правило, с ним связана отрицательная оценка, грустные, болезненные ассоциации. Вот атрибуты времени: "замешенное на крови" ("Из дорожного дневника"); "время неудач"; "нелегкий век" ("Баллада о маленьком человеке"); "наши будни — без праздников, без выходных" ("Кругом — водная гладь"). Не менее выразительны и его предикаты: "как оспою, болело время нами" ("Мой Гамлет"); "навылет время ранено" ("Пожары"); "ему очень больно от трения" ("Песня башенных часов"); "оторвать от него верхний пласт или взять его крепче за горло" ("Баллада о времени"); "но не хочу я знать, что время лечит, оно не лечит, а оно калечит" ("Время лечит").

В стихотворении "Пожары" скачущее вперед, "напрямую, не по кругу " время тоже оценивается отрицательно (ср. с катаевским "Время, вперед!"). Будущее предстает совсем не светлым: "обещанное – завтра будет горьким и хмельным".

В творчестве Высоцкого отмечается довольно редкий феномен "остановленного времени". И это трактуется как несчастье в противоположность знаменитому фаустовскому "Остановись, мгновенье! Ты прекрасно!". В стихотворении "Песня башенных часов" люди испортили, "обидели" время, и оно остановилось: "Обижать не следует время, плохо и тоскливо жить без времени". Такое восприятие согласуется со значением слова безвременье – "тяжелое время, пора невзгод; время общественного, культурного застоя" (MAC, с пометой "устар."), ср. также диалектное безгодье (брянск.), в словаре Даля – безгода, безгодица, безгодушка. У Высоцкого: "Мы тоже дети страшных лет России – безвременье вливало водку в нас" ("Мы – дети России").

Стремление "остановить мгновенье" в стихотворении "Чудной палач" вновь связано отнюдь не с моментом наивысшего наслаждения, это время казни:

Когда он станет жечь меня и гнуть в дугу,

Я крикну весело: – Остановись, мгновенье, –

Чтоб стоны с воплями остались на губах!

Показательны и строки из "Баллады о коротком счастье", где мгновенье "останавливают" охотники, убившие пару лебедей. И, наконец, в стихотворении "Десантная" этот мотив разворачивается в апокалипсическую картину:

А мертвое солнце все топчет зенит

Подковами по камням.

Время, в котором живет Высоцкий, очевидно, воспринимается им как "не свое". И даже утверждение "Мой век стоит сейчас" ("Люблю тебя сейчас...") имеет продолжение – "я вен не перережу". В стихотворении "Я не успел", как заметил Л. В. Кац, "время – замкнувшееся пространство, куда не успел попасть лирический герой": "В других веках, годах и месяцах все женщины мои отжить успели". Отсюда — стремление уйти в другие времена, иные эпохи. Об этом говорят названия многих стихов-песен: "Любовь в эпоху Возрождения", "В древнем Риме", "В средневековье", "Песня о петровской Руси" и др. Отсюда и отстраненность, парадоксальность в восприятии времени, темпоральные "перевертыши": "час зачатья я помню неточно" ("Автобиография"); "а что мы себе думаем — день, то ночь, а что мы себе думаем — ночь, то день" ("Физики"). Приметы иллюзорной власти над временем, присвоенной большевиками ("Пятилетку в 4 года!" и тому подобные лозунги), обыгрываются Высоцким, приобретая то трагический оттенок ("Там год за три, если Бог хранит, как и в лагере, зачет" – "Все ушли на фронт"), то явную пародийность ("Пять лет — в четыре месяца, — экстерном, так сказать!" – "Вживание в роль").

В стихотворении "Люблю тебя сейчас..." – обыгрывание слова время в значении "грамматическая категория", что, конечно, обусловлено автобиографическими причинами: "смотрю французский сон с обилием "времен", "люблю тебя и в сложных временах — и в будущем и в прошлом настоящем!".

Весьма частотны в поэзии Высоцкого случаи хронотопа (в узком смысле этого термина), когда время и пространство предстают в неразрывной связи, как бы "перетекают" одно в другое: "Где твои семнадцать лет? – На Большом Каретном" ("Большой каретный"); "а позади шесть тысяч километров, а впереди – семь лет синевы" ("Бодайбо"); "под Новый год – назад пятьсот, пятьсот вперед" ("Дорожная история"): "по пространству времени мы прем на звездолете, как с горы на собственном заду" ("Марш космических негодяев"); "он в землю лег за пять шагов, за пять ночей и за пять снов" ("Песня о моем старшине"); ср. также название "Не уводите меня из весны".

Пространственная картина мира Высоцкого более значима, но менее разнообразна. Прежде всего, отметим сознание предела, мысль об отсутствии выхода, которая "постоянно преследует героев, не только запертых в ограниченных пространствах квартир-камер, но даже находящихся вне стен" (Скобелев А. В. Образ дома в поэтической системе Высоцкого // Мир Высоцкого. Вып. III. Т. 2. М., 1999. С. 114). Вот строки о пределе, черте, которую нельзя переступить, обо всем том, что ограничивает свободу человека: "если б ту черту да к черту отменить" ("Про прыгуна в длину"); "если был на мели — дальше нету пути?" ("Баллада о брошенном корабле"); "неужели мы заперты в замкнутый круг?" ("Не уезжай!"); "смыкается круг, не прорвать мне кольца" ("Так дымно..."); "и нельзя мне выше, и нельзя мне ниже..., мне нельзя налево, мне нельзя направо" ("За меня..."), и даже парадоксальное — "в небе висит, пропадает звезда – некуда падать" ("Звезды"). Показательно повторение отрицательных местоимений и наречий: нету, нельзя, некуда. Герои стремятся преодолеть этот предел: "у него есть предел, у меня его нет" ("Летчик-испытатель"); "но я надеюсь (года не пройдет) — я все же зашвырну в такую даль его [молот], что и судья с ищейкой не найдет ("Метатель молота"); "я горизонт промахиваю с хода!" ("Горизонт"); "сны про то, как выйду, как замок мой снимут, как мою гитару отдадут" ("За меня...").

Но чаще всего это лишь мечты или сны (можно ли "промахнуть" горизонт?). Ирреальность ситуации подчеркивают глаголы в форме будущего времени. Зачастую выхода нет: "ищу я выход из ворот, но нет его, есть только вход и то не тот" ("Дорожная история"); "вот вышли наверх мы, но выхода нет" ("Спасите наши души").

Другая важная черта пространственного видения Высоцкого — это ориентация "верх-низ", причем в противоположность традиционной универсальной системе ценностей положительно оценивается именно низ. Таких примеров множество: "но здесь мы — на воле — внизу, а не там" ("Спасите наши души"); "как под горку катит, хочет пир горой" ("На дистанции"); "падайте лицами вниз, вниз! Вам это право дано" ("Марш карточной колоды"); "кабы красна девица жила в полуподвале" ("Серенада Соловья-Разбойника"); "потому что из тех коридоров, им казалось, сподручнее – вниз" ("Автобиография").

В некоторых текстах верх и низ амбивалентны, они почти тождественны: "груз тяжких дум наверх меня тянул" ("Мой Гамлет"); "или спутал, бедняга, где верх и где низ? В рай хотел? Это верх" ("Расскажи, дорогой"); "они упали вниз вдвоем, так и оставшись на седьмом, на высшем небе счастья" ("Баллада о коротком счастье").

Абстрактное понятие "низ" как спасительное место реализуется в более конкретных лексемах. Это туннель ("туннели выводят на свет" – "Автобиография"); земля ("мы летали под Богом, возле самого рая, он поднялся чуть выше и сел там, ну а я до земли дотянул" – "Песня о погибшем летчике"), а также шахта в "Черном золоте":

Не бойся заблудиться в темноте

И задохнуться пылью — не один ты!

Вперед и вглубь! Мы будем на щите!

Мы сами рыли эти лабиринты.

Но чаще всего это вода, дно: "нас тянет на дно, как балласты" ("Нас тянет на дно"); "лечь бы на дно, как подводная лодка" ("Сыт я по горло..."). В стихотворении "Упрямо я стремлюсь ко дну..." вода — это и "извечная утроба", и "самая суть". Низ, дно дня Высоцкого – спасение ("спаслось и скрылось в глубине все, что гналось и запрещалось"); верх – смерть: "наверх – не сметь! Там... рогатая смерть" ("Спасите наши души").

Есть и приметы необычной оценки координат "вперед — назад", хотя они менее ярки. В стихотворении "Погоня" конь-коренник, бросившись назад, уносит героя от волков. Для того, чтобы спасти человека в море (стихотворение "Человек за бортом"), дается команда "Полный назад!".

Я пожалел, что обречен шагать

По суше, значит, мне не ждать подмоги.

Никто меня не бросится спасать

И не объявит шлюпочной тревоги.

А скажут: — "Полный вперед! Ветер в спину!

Будем в порту по часам.

Так ему, сукину сыну:

Пусть выбирается сам!".

В эту схему не совсем укладываются некоторые стихи, например, "Про первые ряды", где на протяжении всего текста утверждается преимущество "задних рядов": "там, впереди – как в спину автомат, тяжелый взгляд, недоброе дыханье", "уж лучше где темней, в последний ряд. Отсюда больше нет пути назад". Но заканчивается оно противоположным призывом: "С последним рядом долго не тяни, а постепенно пробивайся в первый", что позволяет говорить о кольцевой композиции, так как первая строка – "была пора – я рвался в первый ряд".

Еще одна особенность художественного мира Высоцкого – игра с пространствами, "перевертыши" локальные (наряду с темпоральными). Наиболее яркий пример и тех и других – стихотворение-песня "Физики":

Все теперь на шарике вкривь и вкось,

Шиворот-навыворот, набекрень.

А что мы себе думаем – день, то – ночь

А что мы себе думаем – ночь, то – день.

И где полюс был – там тропики,

А где Нью-Йорк – Нахичевань.

Ср.: "ось земную мы сдвинули без рычага" ("Мы вращаем землю"), где эта же тема решается не в юмористическом, а в трагическом ключе.

Изменяются не только реальные, но и сказочные миры. Разрушается сказочное Лукоморье ("Лукоморья больше нет..."), появляется не только тридевятое и тридесятое царство, но и "триодиннадцатое" ("Странная сказка"), где-то есть земля антиподов, куда попадаешь, "когда провалишься сквозь землю" ("Песня антиподов").

Итак, пространственно-временная картина поэтических произведений Высоцкого парадоксальна: этическая оценка пространственных характеристик не совпадает с общепринятой, а временная координата редуцирована, стерта. Человек задавлен не только узким, замкнутым пространством, откуда нет выхода или "сподручнее вниз", но и тяжелым, вязким, почти статичным временем.

Тюмень

С.М. Белякова, кандидат филологических наук

Приложение (источник публикации неизвестен)

Из тезисов к докладам, представленных участниками Международного конгресса "Русская словесность в мировом культурном контексте", который состоится в Москве 14–19 декабря 2004 г.

С. М. Белякова (Тюмень)

Пространственно-временной континуум поэзии В. Высоцкого (лингвистический аспект)

1. С появлением работ М. М. Бахтина пространственная и временная координаты (хронотоп) признаны основными характеристиками художественного текста. Хронотоп определяет жанр, неразрывно связан с сюжетом, системой образов и мотивов. При этом, по М. М. Бахтину, ведущим началом в хронотопе является время. Однако в поэтическом творчестве В. Высоцкого, на наш взгляд, определяющей координатой является пространство.

2. Время в произведениях Высоцкого предстаёт в различных модификациях: "эпоха", "деятельная антропоморфная субстанция", "пассивная субстанция", однако они объединены общим отношением автора.

3. С феноменом времени связаны, как правило, отрицательная оценка, грустные, болезненные ассоциации. Таковы атрибуты времени ("время неудач", "нелёгкий век", "замешенное на крови") и его предикаты ("навылет время ранено", "как оспою, болело время нами"). В творчестве Высоцкого отмечается довольно редкий феномен "остановленного времени", трактуемого как несчастье.

4. Для пространственной картины мира Высоцкого характерно сознание предела, мысль об отсутствии выхода, которая постоянно преследует героев. Другая важная черта пространственного видения – это ориентация "верх – низ", причём в противоположность универсальной системе ценностей положительно оценивается именно низ. В некоторых текстах верх и низ амбивалентны, почти тождественны.

5. Весьма частотны в поэзии Высоцкого случаи хронотопа в узком смысле этого термина, когда время и пространство предстают в неразрывной связи, как бы "перетекают" одно в другое.

6. Пространственно-временная картина поэзии Высоцкого парадоксальна: этическая оценка пространственных характеристик не совпадает с общепринятой, а временная координата редуцирована. Человек задавлен не только замкнутым пространством, откуда нет выхода или "сподручнее вниз", но и тяжёлым, вязким, почти статичным временем.