Отмечающий в пятницу 75-летие поэт и композитор, драматург и бард, участник диссидентского движения Юлий Ким сбежал от празднования юбилея в Израиль, пообещав выступить в столице в январе, и считает одним из достоинств России гласность и творческую свободу. Беседовала Бова Городовикова.

– Юлий Черсанович, почему вы все-таки решили не отмечать юбилей?

– Я вообще не любитель такого рода праздников, особенно вокруг собственной персоны. Поеду с другом на несколько дней в Эйлат, и, может быть, в январе в Москве будет мой концерт. А так, после 70-ти мне уже хочется не прибавлять года, а оставаться на этом пределе.

– Где вы чувствуете себя дома? В России? Израиле? Или, может быть, Корее?

– С Кореей как-то не сложилось. Я был там, но это не превратилось в любовь к родине моих предков. Так сложились обстоятельства моей жизни. А что касается Израиля: до того как я здесь прописался, сюда уехало довольно много друзей, у меня была оживленная переписка, и я ехал сюда не как в другие страны. Я, конечно, больше россиянин, потому что в России прошла моя жизнь, а главное она там и проходит, потому что большое количество времени я провожу в России. Там мои театры, там мои друзья, там мои могилы...

– Вы покончили с диссидентством в начале 90-х, почему?

– Оно само отпало, потому что задачи, которые стояли перед нашим общим диссидентством – религиозным, национальным, общедемократическим – добиться гласности. За это люди шли в тюрьмы и прочее. Главная задача была решена, и в этом смысле она была решена и для меня, потому что уровень гласности, который поднял Горбачев, а затем еще выше поднял Ельцин, достиг небывалых высот, и эта высота соблюдается и сегодня во многих областях. Например, в театре – делай что хочешь, ставь, что хочешь. Даже остро политические спектакли живут на сцене. Свобода творчества сейчас – где-то 90 % против 10 %, что были при Советах.

– Как вы относитесь к митингу на Болотной площади?

– Что меня изумило – народ не собирался там разорять все, грабить магазины и драться с полицией, и полиция, соответственно, была как-то предупреждена. Сами собравшиеся не были агрессивны, и это тоже было для меня новостью. И я вижу некоторую попытку власти приспособиться к этому. Это меня порадовало.

– Если бы вы были в Москве, пошли бы?

– Пожалуй, да. Вы знаете, я довольно много собраний пропустил. Последний раз я участвовал в чем-то подобном в 1990 году, когда шла огромнейшая демонстрация по Манежной площади и проходил многотысячный митинг по вопросу о Прибалтике. Я вместе со всеми шел, кричал "Язова в отставку! Горбачева в отставку!" Я не уверен, что сейчас бы пошел к микрофону и что-то сказал, потому что оратор из меня плохой. Но побыть, посмотреть, подышать этим воздухом — пожалуй.

– Вы сейчас пишете что-то на злобу дня?

– Буквально позавчера реанимировал песенку 90-х годов, которую сочинил по поводу российской компартии. И там у меня замечательный получился припев "Уходите! Ваше время истекло". Я примерил к нынешним обстоятельствам, почистил немножко, теперь как доведется – спою.

– В наше время бардовская песня еще актуальна?

– Бардовская песня – это особое искусство, которое возникло в 50-е годы прошлого века и возникло совершенно естественно, не на пустом месте. Она сразу обнаружила огромный творческий ресурс нашей образованной публики, потому что бардовская песня все-таки родилась внутри определенного слоя: студенты, техническая и научная интеллигенция. Принято считать многими, что эта песня в советские времена была очень политизирована, была внутренней оппозицией, но это тоже неверно, потому что, действительно, были остросоциальные вещи – Галич, Высоцкий, но главным образом была сильна философская, лирическая и романтическая тема. Авторская песня и сейчас имеет свое развитие, но появились новые интонации. Никакого кризиса в бардовской тематике я не чувствую.

РИА Новости

16:02 23.12.2011