Грушинский фестиваль – идея народная, и не стоит ее пытаться переформатировать, строить в шеренги, привносить в нее искусственно придуманные идеи и принципы. Фестиваль, а это несколько десятков тысяч человек в самые "неурожайные" годы, все чуждое прожует и выплюнет решением самого высшего своего суда – "Горы".

Этим он всегда, даже в суровые, с точки зрения свободы высказываний, семидесятые, отличался от малочисленных, больше похожих на "квартирники" (только в большой коммунальной квартире), столичных фестивалей. Те были открыто оппозиционны, Грушинский же – демонстративно удален от политики, но и никогда не был замечен в сервильных настроениях.

"Непоротое" поколение "шестидесятников", стоящее у руля фестиваля с самого первого, того, что в Каменной чаше, никогда не занималось фрондерством, но присягу, давным-давно данную идеям свободы, братства и взаимоподдержки, не нарушало никогда.

Взаимоподдержка в этой триаде – ключевое слово. Без коллективизма, коллегиальности – руганых-переруганных понятий – Грушинский невозможно себе представить.

Единожды отступили от них в середине прошлого десятилетия отцы-основатели, и произошел раскол. Не буду ворошить прошлое, это и моя личная трагедия: с одной стороны конфликта был человек, который вложил в меня душу, терпеливо занимаясь формированием моих принципов и убеждений, с другим я связан родственными отношениями.

Но вот окончена эта трагическая страница истории Грушинского фестиваля. Надеюсь, что навсегда. Конечно, вернуться в то "доэкономическое" время без торговых рядов, кафе и многочисленных шоу, не очень вяжущихся с лыжами, стоящими у печки, не получится. Но и гости фестиваля изменились: все меньше туристов спортивных, все больше – пляжных с иными требованиями к "комфорту".

Грушинский есть отражение происходящих социальных процессов, которые невозможно на четыре фестивальных дня развернуть в противоположном направлении. И если гостей, разгоряченных алкоголем, стало на фестивале в разы меньше, чем было в 70-е, – это показатель состояния общества. А если мата в бытовом общении стало в разы больше – то и в обществе его в разы больше.

И если грушинцы, которые всегда были максималистами-идеалистами, стремятся "выкорчевать" эти "позорные факты" с корнями – честь им и хвала за это.

Но, как заметила лауреат фестиваля 1997 года Даша Григорьян, "все-таки этот фестиваль слишком велик, чтобы его можно было описывать сколько-нибудь целостно. Все годы, пока фестивалей было два, я ездила на "Платформу". Это надо сразу сказать, чтобы не думалось. И еще сразу сказать надо: как и многие-многие "платформовцы", мы рады, что фестиваль теперь один. Мы стали ближе – и будущее покажет, насколько мы сможем быть вместе".

Вот некоторые из Дашиных зарисовок.

Увертюра

Четверг на фестивале. На поляне очень много дыма. От него слезятся глаза, барды кашляют в микрофоны и сипят, хотя только первый день. Костры – это, конечно, хорошая традиция, но не в таком количестве. Костер объединяет, когда он один. А еду вообще можно готовить на примусах. Я точно помню, что было время, когда количество костров жестко ограничивали. В следующие дни, кстати, воздух станет гораздо чище.

В темноте через поляну идет сплошной поток людей. По широкой народной тропе течет толпа в обе стороны. Одна компания сидит под комфортабельным тентом с фонарем, отгородившись от мира белым накомарником.

По дороге на вторую эстраду – указатель на детский конкурс. Это, безусловно, лучшее, что было на фестивале. В Детской поющей республике в этом году проживали почти тысяча детей, 359 человек приняли участие в прослушивании. 189 человек – в концерте лауреатов. Если бы среди взрослых сохранялось то же соотношение: чуть меньше участвовали бы непосредственно в жизни фестиваля...

Но пока в густеющем под вечер дыму, гору в этой пелене совсем не видно. А над поляной плывет, отмаливая все наши земные грехи, небесный голос Эльмиры Галеевой.

Пятница, раннее утро. Тишина, и птицы поют. И так прекрасно, будто нет и не было на свете никаких бардов...

По старинной по привычке...

Суббота, Самара. На железнодорожном вокзале перед спуском к тоннелю, который ведет к электричкам, прямо на перилах лестницы сидят две кассирши в форме и с аппаратом в руках, который билетики выдает. И зазывают всех на Грушу. Вопреки пугающей информации, билеты стоят не в два раза дороже, а всего 73 рубля.

Все-таки электричка – самый правильный способ добраться до фестиваля. Способ прикоснуться к корням и попытаться хоть как-то ухватить ускользающий призрак прошлого. Мы едем на второй электричке с утра, но народа уже на вокзале набивается много, уже стоят.

Неожиданно много студентов, славных таких, с оживленными лицами. И на какое-то короткое мгновение начинает даже казаться, что эстафета передана, жанр изначально студенческий продолжается в современной молодежи... Но нет, эти песен в электричках не поют. Поболтав немного, утыкаются каждый в свой гаджет, от которых их не оторвала даже тетушка, исполнившая сначала весьма недурным голосом лирические-патриотические песни собственного сочинения, а потом, чтоб все подпевали, – "Катюшу". Народ вяло подтягивал, в основном тетки, замечательные тетки с рюкзаками, которые были студентками тогда, когда все начиналось...

Второе дыхание

Дети на фестивале – это отдельная тема. Они живут своей параллельной жизнью, просто радуясь всему, что происходит вокруг, и еще тому, что родителям стало немножко не до них. И можно найти не высохшую еще после недавнего дождя лужу, встать в нее и стоять... Дети есть везде, они присутствуют всюду незаметно, но они-то замечают все. И впитывают. А потом вырастут – и тогда мы точно узнаем, чего стоили все наши усилия. Поэтому, когда появляются ансамбли вроде "Второго дыхания", в котором поют внук Юрия Визбора, сын Галины Хомчик и дочь Алексея Иващенко (сам ансамбль – его детище, а плохих проектов у него не бывает), и надежда в сердце появляется.

Народ

Любой фестиваль – это всегда сборище эксцентриков. На Мастрюковской поляне они концентрируются в районе футбольного поля и торговой поляны. Если сюда попадаешь, сразу возникает ощущение, что народа-то тут больше намного, чем на эстрадах: люди гораздо охотней приобщаются к материальным ценностям. По официальным данным, слушать концерты ходят около 10 процентов приехавших на фестиваль...

О главном

Конкурс – это, безусловно, центральное действо. Не потому что интересно большинству, нет, конкурсный концерт лауреатов особого ажиотажа не вызывает, но во время этого концерта по поляне начинают летать какие-то другие флюиды, атмосфера электризуется. Среди вальяжной, лениво прогуливающейся публики появляются люди собранные, с резкими, слегка нервными движениями...

Перед этим уже два дня жюри первого и второго туров в поте лица выбраковывало новых непризнанных авторов с их "Посвящением ГрушЕВСкому фестивалю", стараясь вместе с водой не выплеснуть младенца. Из 290 заявителей до третьего тура дошли 45, в результате получилось 8 лауреатов и 11 дипломантов. Дипломантов не слышала, а лауреаты – да, почти никто вопросов не вызывает. Кстати, как минимум трое "происходят" с Кольского бугорка – наглядный пример того, как одна маленькая творческая единица может влиять на вкусы и задавать тон.

"Ностальгия по настоящему"

Великолепную песню на старые-престарые стихи Андрея Вознесенского написал Виктор Попов, который не пел в этом году на "Горе". Ностальгия по настоящему на фестивале накатывала. Вот рейтинг бардов по количеству часов "напева": больше всех напели Данской с Полтевой, Ланкин и Фахрутдинов, чуть меньше – странная группа "Дефекты речи", дальше в рейтинге – Бикчентаев, Егоров, Ведерников... Что оценивает этот рейтинг? Вкусы публики – к счастью, не всегда испорченные.

Качество-количество

Еще одно удивительное явление, которое было всегда, – погоня за количеством. По предварительным подсчетам МВД, на фестивале было около 30 тысяч человек. "Опытный взгляд" организаторов уточнил цифру: в субботу было около 80 тысяч. Сколько из них пришло на "Гору"? Все те же 10 процентов? А чем занимались остальные – и при чем тут, собственно, фестиваль?

Предварительные итоги

И все-таки хорошо, что фестиваль теперь один. Мы были очень рады видеть тех, кого семь лет не видели. И те, кто приехал, – они тоже были рады видеть нас. Грушинский фестиваль перешел на новый этап своего развития. И скоро будет понятно, что это за явление – порождение людской воли и зачастую амбиций или все-таки это стихия, которая дает нам всем шанс научиться договариваться и быть вместе. Ведь именно волшебное чувство единства некогда заставляло всех приезжать на это место. А истинное единство невозможно без искренности и честности. Удастся ли это возродить?

***

Под этим Дашиным заявлением готов подписаться. И под констатирующей частью, и под тревожным вопросом. Ведь пока "Гора" просто признала разумными усилия губернатора Николая Меркушкина, министра культуры Ольги Рыбаковой и президента фестиваля Бориса Кейльмана (для меня именно этим трем людям удалось, сломав все сопротивления, собрать всех любителей авторской песни на фестивальной поляне).

Открытый диалог впереди. И успех его зависит от общественных настроений. Участники и гости Грушинского – это своеобразный репрезентативный срез. Сумеют найти общие интересы и цели на фестивале – значит, и у общества есть шанс от пикировок перейти к созидательному процессу. Как, впрочем, верно и обратное: сумеет общество понять, что жить в согласии и по законам чести – единственный вариант избежать катастрофы.

И очень важно, что каждый приехавший в Мастрюки – "наш", "грушинский". Он сделал этот шаг, и это замечательно. Теперь наша задача – сделать его своим, влюбить его в то, что любишь сам. Не получилось? Общая беда. Получилось – еще один шаг к согласию.

Только так.

Фото: Хорена Григорьяна, Валерии Моргун, Дениса Ничика, Анастасии ИльиноЙ, Алины Поляковой

Виктор Долонько