А начиналось странно, в июне 1982 года, со сплава по реке Белой, что течёт по живописным местам Башкирии, в группе из 15 резиновых лодок с инструктором Серёжей во главе.

Серёжа на гитаре не играл, но с собой взял. Старую, походную с ужасными металлическими струнами.

В группе, в числе прочих туристов-водников – 7 девчонок из моего Уфимского института искусств, музыканты-теоретики. (Уговорила на сплав!)

...Вечер у костра.

Серёжа, в предвкушении лирического песенного вечера... Ну, как же! Столько музыкантов в его власти! Он достаёт гитару... и сразу протягивает мне (наверно, я самая здоровая или почему ещё?...)

А мы-то играть не умеем, мы ж пианисты, если на то пошло...

Сергей не поверил, прикрикнул: "Играй же!.. Чего ломаешься?!"

Я молчу... Потом робко объясняю, что, мол, мы хоть и музыканты, но не обязаны играть на всех существующих инструментах. Мы играем на пианино... и на нервах...

И никто вообще тут из тридцати человек на гитаре играть не умеет!..

Тут до него дошло, что песен не будет, швырнул бедную гитару так, что зазвенел весь лес в округе.

И ушёл спать...

...Молчит день, второй, третий, вечером у костра сидит, палкой в костре ковыряет – и ни слова!

На четвёртый день – днёвка с радиалкой! Значит, не плывём, а отсыпаемся и лазаем по округе. Все разбрелись... А я...

Я залезла к Сергею в палатку, тихо вытащила гитару и побежала подальше от глаз. Уселась на край лодки и давай "изобретать велосипед"...

– Если это звучит "Ми", значит "Фа" будет вот здесь... Если здесь "Ля", то "Соль" будет здесь... Так я по слуху набрала несколько аккордов и сыграла себе "Подмосковные вечера". Я ж тогда бардовских песен не знала!

И ещё подобрала "Мне нравится, что вы больны не мной". И... прошло 4 часа. Подушечки пальцев почти уничтожила этими ужасными железными струнами, на ладонь отстоящими от грифа.

Вечер...

...Сергей ковыряет палкой в костре. Тишина.

Я прошу принести мне гитару. С недоверием приносят.

Робким, дрожащим голосом, потупив глаза в землю, я начинаю: "Мне нравится..."

Серёжа вскакивает, садится, снова вскакивает!... И, вскинув глаза на меня, цедит: "Какого х... ты столько голову мне морочила?"

...Я плачу... От счастья!

А девчонки-однокашницы в недоумении смотрят на меня и ничего не понимают: "Ты когда успела на гитаре играть научиться?"

– Да вот, – говорю, – пока вы по горкам лазали...

Сергей откидывает моего соседа по бревну, садится рядом и требует: "Играй, я петь буду!" И затягивает: "Я в синий троллейбус сажусь на ходу..."

...Так я узнала про Окуджаву...

За оставшиеся 10 дней сплава я выучила три десятка песен из визборовско-окуджавского репертуара, из уст влюбившегося в меня в одночасье инструктора.

Его велением меня освободили от дежурства по кухне, собирания палатки, сборки дров... Каждое утро мне приносили облизывать половник из-под сгущёнки (чтобы горло не болело). Я успела потерять и обрести голос снова – но играть и петь не прекращала!

Я была Супер-звездой сплава!

Так, скажите, друзья, можно ли от такого НАЧАЛА отречься?!

Я сразу начала искать бардовские клубы в Уфе, в том 1982 году. Нашла. "Тургай" (Жаворонок). Потом, ещё при мне, он стал "Сентябрь"...

Потом просила научного руководителя дать мне тему диплома по авторской песне. Не разрешили! Тогда, в начале восьмидесятых, авторскую песню запрещали "на верху", разгоняли фестивали, люди собирались петь шёпотом на кухнях... А запрещённое – притягивает ещё больше! Значит, есть за что запрещать! За свободу выражения чувства!.. А чувств у меня всегда было много...

...Разве бы я поверила тогда, что отдам авторской песне всю свою жизнь! Всё свободное и несвободное время.

Что откажусь преподавать в музыкальном училище и пойду "рожать" школу "Белая ворона".

И вот она 20 лет испытывает, как настоящий подросток, мои силы и нервы. И почти вся моя семья – муж, дочь, зять – педагоги этой школы.

Только сын тихо смеётся: "Вот ведь, чокнутые!"

Так что для меня авторская песня?

Это моё "ВСЁ"!!!