Кто по своему амплуа народная артистка России Елена Камбурова? Певица? Актриса? Поет, как играет, или играет, как поет?

– Скорее всего, Елена Камбурова – это явление. О, Господи, сколько выдумки, сколько техники, лазерных лучей, светомузыки, свистопляски, дыма, клиповых гарниров используют многие эстрадные звезды для обогащения своего таланта.

А Эдит Пиаф просто выходила в черном платье, просто пела, и зал замирал и ликовал...

А Михаил Жванецкий выходит с потертым школьным портфельчиком, вынимает мятые листки и просто читает...

Однако это та особая простота, что укладывается между великим и просто гениальным.

Так же и Елена Камбурова.

– Я себя считала больше актрисой, нежели певицей, – говорит она. – Возможно, довлело мнение моих педагогов в эстрадно-цирковом училище, которые

Говорили: "Что угодно, только не пой". А мне как раз угодно было петь

В желании петь в принципе ничего из ряда вон выходящего нет – поют практически все и хором, и в розницу.

Вопрос в том, что поют и как. Как – это вечный двигатель в искусстве.

– Мне хочется, – размышляет Елена, – чтобы песня сполна получила то, чего она заслуживает. Французские шансонье в этом жанре идеально воплощают триединство: саму песню, выразительность исполнения и прекрасный вокал.

На недавнем концерте Камбуровой в Театре эстрады это триединство было явлено. В программе были и французские песни XVI века, и песни на стихи Неруды, Окуджавы, Ахмадулиной... И все почти без пауз, без пустот, как флорентийская мозаика. Какая же певица разная и непохожая во всех этих песнях – тысяча и одно лицо! Одно движение, изменение тембра, в руках колпак, котелок или трость – и происходит перевоплощение. ..

Это и старый мошенник Фиджин из мюзикла "Оливер", и Маруська, которая сохнет по Ваньке Морозову, полюбившему (вот дурень!) циркачку, и циркачка, поющая "на проволоке" ахмадулинские стихи, "и если вам не страшно, то трюку моему всего лишь грош цена!".

Страшно, Лена, страшно! Хоть проволока и воображаемая, но мороз по коже натуральный.

А романс Вертинского!.. За четыре с небольшим минуты спета и сыграна вся жизнь провинциальной девушки, парижское платье которой ей так ни разу не

удалось надеть на бал, коих не было в этом "сонном городке". Шли годы, и пла-тье все же надели на нее и повезли... "на слепых лошадях колыхались плюма-жики, старый попик любезно кадилом махал... Так весной в бутафорском смеш-ном экипажике вы поехали к Богу на бал!". Медленный поворот, и лицо актри-сы уходит в сценическую тень, как в небытие. ..

И как же слушают Камбурову! Публика – еще одна заслуга певицы. Нет, не вся еще интеллигенция перевелась или уехала. Более того – на концертах Камбуровой очень много молодых, готовых с возрастным энтузиазмом поорать и поплясать...

Не орут. Слушают, боясь пропустить жест или слово. А ведь Камбурова может переходить на шепот (и переходит), но ее слышно в последнем сяду балкона. Скажете это не явление?.. А зрительские явления с цветами на сцену после какого (!) номера?.. Ну, допустим, давние поклонники всегда и везде приходившие с цветами. Но попавшие впервые – как они в антракте бросились в фойе не к буфету, а к продавщице цветов! А явление на сцену 6-летнего рыцаря дошкольного образа с плиткой любимого шоколада для прекрасной дамы?.. Может, с этого и надо начинать воспитание не только вкуса к шоколаду, но и вкуса вообще?

Иметь такого собственного зрителя, собственную сцену, собственный театр – это то стремление к независимости, которое пытаются с разным успехом осуществить многие.

– Такой Театр песни Елены Камбуровой был создан при Москонцерте в 1990 году, – рассказывает руководитель ее оркестра Олег Синкин.

(Кстати, об оркестре. Он состоит... из двух человек: Олег Синкин – клавишные и Вячеслав Голиков – гитара и скрипка. Но звучат они действительно словно камерный оркестр).

– ...А в 1992 году мы вышли из состава Москонцерта и решением правительства Москвы стали самостоятельным Театром музыки и поэзии.

– "Театр музыки и поэзии" – наречено достойно. А где расположена созвучная такому имени крыша?

– Вы понимаете, как сложно сегодня ее получить. Тем более под такое не коммерческое, а поэтическое дело. Нам почти было дали зал на Новом Арбате – в здании "Росугля"...

– Но между "почти" и "дали" лежит, как водится, пропасть.

– Естественно. Но сейчас уже практически дали один из зальчиков кинотеатра "Спорт". Но это не музыкальная тема

– Да, не стоит!!!!!! эту политэкономию!!!!!!!!!!!!!! Нет спроса?

– Не спроса. Нет денег. Кто может платить телевидению, что бы появиться на экране, платит. Мы не можем. Да и, честно говоря, есть в этой оплате своего таланта большая доля унижения. А свой театр – это и свой дом, и свои домочадцы, и свои гости – своя публика. Тут запоешь, в хорошем смысле.

– Музыкальная подоплека создания такого театра, – сказала Елена, – это грусть за Россию, которую захлестнула так называемая "попса"... Это очень расхожее нынче слово, но, увы, его не избежать. И она на 90 процентов ограничена лексиконом присно памятной людоедки Эллочки. Уж лучше песня без слов, чем с пустыми словами...

Казалось бы, колыбельная песня... Что особенного можно извлечь из этого жанра – в кадкой-то степени "служебного", чтобы уснул малыш. У Камбуровой это целый музыкальный и драматический пласт, где "Спи, моя радость, усни", "Спи, моя Светлана", "Спи, мой бэби" и "Спят медведи и слоны" из кино фильма "Цирк", и многие другие популярные колыбельные звучат, с одной стороны, колыбельно-бесхитростно, с другой – как оперные каватины. А где-то и как дуэты – вокальный диалог между ребенком и скрипучей лестницей. От высоких чистых нот детского голоса до буквально скрипучего низкого тембра лестницы. И это не пародия, это музыка, это песня.

– У меня было много осложнений и с афишами, и с песнями, – вспоминает Елена "окаянные дни". – Все ведь детально рассматривалось и утверждалось или, что бывало чаще, отвергалось. Худсовет мог не оставить живого места в репертуаре. Известный наш тенор Иван Суржиков говорил про одну мою песню, что "ее надо душить в самом корешке, в самом что ни на есть зернышке. Вот – с таких „своих" песен все в Чехословакии и началось!".

Сейчас он живет и поет в Германии. Иногда приезжает.

– Жизнь артиста – весьма любопытная область бытия. Штраус даже посвятил этому вальс "Жизнь артиста". Обществу безразлично, что, допустим, очередной министр развелся с очередной женой, а вот вся личная жизнь звезд театра, кино и эстрады, видимо, в силу их яркости, рассматривается в замочную скважину, как в телескоп. Но вот о вас никто ни слуха, ни слова, ни полслова! Помилуйте, это по меньшей мере странно... Рискую быть нескромным, но, может. Вы в эксклюзивном порядке как-то поделитесь?.. У вас никого из любимых не уводили?

– Было. Это, конечно, стало для меня трагедией. Хотя, знаете, время лечит... Помните, когда только-только появились настоящие джинсы? И я мечтала, копила и купила. Настоящие "Ли Вайс", представляете?!

– Как живых!

– Вот их живьем и увели у меня прямо из гримуборной, пока я пела в концертном платье.

Я все понял и оценил изящество Елены в этом "порыве откровения". Оно вполне созвучно песням Камбуровой, из которых слов не выкинуть. Лучше и не пытаться.