Если есть культовое кино, живопись или рок-группа, то следует так и сказать: Елена Камбурова – культовая певица. Культовая – это значит признанная критиками, элитой, вошедшая в особый список, куда нет места кичу, попсе. Только высокое искусство и преданное служение ему. Последний концерт в Нью-Йорке в который раз подтвердил этот особый статус лучшей певицы российской эстрады.

Я люблю Елену Камбурову. Искал встречи с ней несколько лет, вернее, десятилетий. Да, именно так. Для многих из нас знакомство с ней началось с "Гренады". Казалось, вот и в комсомольском стане появилась честно интонируемая певица. Но когда с экранов полилась наипроникновеннейшая артемьевская песня "Мечта", стало ясно, что вместе с режиссером Никитой Михалковым, актрисой Еленой Соловей, взошла звезда Елены Камбуровой. Именно поэтому, за чистоту и честность интонации, считали за честь работать с ней такие разные, тонкие и требовательные к звуку, слову и просто вздоху, композиторы как Таривердиев, Дашкевич. Ее многочисленные поклонники (естественно, не одурманенные мифологией фаны), особенно из тех, кто жили в Москве и Ленинграде 80-х, могут возразить, сказав, что звездой она была и ранее. Возможно, но для меня с этих нот, с этой интонации, полетного и трепетного, воздушного голоса начался роман с удивительной певицей, имя которой – Мечта.

Несмотря на то, что 28 апреля – день рождения моего сына и быть в семье – нерушимое правило, я знал, что вместе с женой в этот вечер буду сидеть в концертном зале, предвкушая радость встречи, и это будет лучшим подарком Мире, тоже страстной ее поклоннице.

– Как идут билеты? – спросил я распространительницу, известную в миру как "Мила Квинсе".

– На Камбурову всегда есть зритель, – пауза. – У нее – свой, особый зритель.

Зал манхэттенской школы на углу Park Avenue и 33 Street был почти полным, за исключением двух крайних рядов. Занавеса не было: синтезатор, гитара и стул, накрытый шалью. "Свой зритель" пришел с цветами. Ровно в 6:30, безо всякого объявления, несколько неожиданно, вышла она – Любимая Певица. Уверенной походкой, как-то буднично, с особым достоинством, свойственным большим мастерам сцены, она подошла к микрофону и ?зал превратился в музыку, и любимые поэты, композиторы, мелодии, стихи заполнили все пространство. Нормальный концерт, но вдруг, меня словно пронзило, заставив выпрямиться, как струна, убрать сутулость, забыть всех и вся: совершенно неожиданно прозвучала моя любимая "Мечта", которая моментально переместила меня в абсолютно другое измерение, заставив учащенно биться мое, наполненное иммигрантским скепсисом сердце.

– Я никогда ранее не включала эту песню в репертуар своих гастролей, но вот решила исполнить ее в Америке, – сказала Камбурова.

– Конечно, это special for me, – вдруг, неожиданно для себя, заговорил я, тронутый совпадением моего желания и намерением Певицы спеть впервые в Нью-Йорке мою самую любимую песню всех времен и народов.

В перерыве подхожу к Елене Камбуровой. Она лежит горизонтально, на спине, как человек, которому делают рентген души, и она готова к исповеди. Ее вызывают музыканты, о которых следует говорить отдельно, долго, сердечно благодаря за каждый штрих и звук. Прошу дать интервью. Она соглашается. Камбурова остановилась в "Квинсе", в пятнадцати минутах езды от моего дома.

Я беру цветы и отправляюсь к Елене. Она усаживает меня за стол. Мы беседуем час, второй. Уже поздно. Но мне все мало. Думаю, как бы продлить это время? Спрашиваю, а приходилось ли быть ей в ночном Манхеттене?

– Нет, конечно, – к моей радости говорит Елена. – Гастроли, концерты, разница во времени.

Предлагаю любимой певице ночую экскурсию по ставшему мне таким родным городу. Она согласна. Ее даже не интересует отсутствие такой мелочи, как автомобиль. "Я пассажир по жизни", – шучу я, и она понимающе улыбается. Мы выходим на шумный Джексон Хайте и садимся в первый же автобус, который направляется в Манхеттен. Включаю магнитофон и записываю голос Камбуровой.

Она мне с удовольствием рассказывает о том, о другом, а я ловлю себя на мысли, что мне совершенно не важно, о чем говорит Елена, главное находиться рядом и слушать её, потому что произносит она слова также как и поет: без единой фальши, без ложной исповедальности, звездности.

– Мне всегда помогали мои песни. Я росла на них, жила с ними, советовалась, радовалась, горевала. Но самое главное – я любила их, люблю, и это очень помогает мне жить, быть самой собой, где бы я ни находилась: в Москве, Лос-Анджелесе, Монреале.

Пятое Авеню, 42, 34,14 улицы... Мы уже в Даун Тауне, заходим в один из ресторанов, с выходом на красивую улицу. Она с интересом знакомится с жизнью ночного Нью-Йорка, фотографирует собаку, сквер, скульптуру....

Елена очень любит животных. Мне интересно ее слушать, кажется, впервые в жизни почти не перебил кого-то и дослушал до конца несколько длинных фраз.

Если Пуленк и сочинил свой "Человеческий голос", то она – Елена Камбурова – материализация идеи этого состояния поющей и нежной, открытой и чистой женской души. Ее именитая современница записала диск: "Пришла и говорю", а Камбуровой присуще другое: "Пришла. Пою".

Поэтому, записывая на магнитофон ее голос в сопровождении ночного Манхеттена, я чувствую, что вместе с пленкой останется со мной ее временная матрица, способная перевоплощаться в любимых ею современников – Пиаф и Высоцкого, Кима и Окуджаву.

Она говорит о музыке, о жизни, о любви, об одиночестве. Радуется встрече со своим священником, с которым не виделась много лет, переживает, что звукотехника не всегда способна передать задуманное, затаенное, и ожидавшее своего тщетного воплощения на концерте, делится курьезами.

– У меня был интересный эпизод в жизни, когда я пела в зале Чайковского с хором. МВД России и большим симфоническим оркестром. Участники хора были одеты соответственно, и стояли наверху. А я, такая хрупкая, в черном платьице, одна. Перед генеральной репетицией Дашкевич думал, что они будут одеты как хористы, в чёрные фраки. Выяснилось, что у них только милицейская форма. Он, правда, обомлел: ведь надо было петь "Реквием" Ахматовой. Но получилось даже любопытно, особый художественный эффект. Они так проникновенно пели!

Но самое главное для Камбуровой – это концерт, зрители, их настроение, ощущения.

– Я всегда записываю концерт, потом анализирую. Радуюсь, если смогла передать то, над чем билась со своими музыкантами, горюю, если не удалось...

Уже три часа утра. Мы возвращаемся в "Квинс". По дороге Елена заходит в овощной магазин и с удовольствием покупает себе всякой зелени. Убежденная вегетарианка с чистой душой.

(продолжение следует)