23 декабря исполняется 70 лет Юлию Киму. Для кого-то он прежде всего – талантливый бард, для других – автор дивных текстов песен в таких фильмах, как "Обыкновенное чудо", "Красная Шапочка", "Формула любви", а юные знают его по работе над мюзиклом "Нотр-Дам де Пари".

Для Елены Камбуровой, Петра Фоменко, Валерия Золотухина и многих других деятелей культуры Юлий Ким – еще и хороший друг. Поэтому все они пришли его поздравить на вечер "Юлий Ким и его друзья", который будет показан 24 декабря в 20.10 по телеканалу "Культура". В преддверии юбилея с Юлием Кимом встретился корреспондент "РГ".

Российская газета: С каким настроением вы встречаете грядущее 70-летие?

Юлий Ким: Каждый мой день рождения – это прежде всего встреча с моими друзьями. Поэтому настроение праздничное. Для меня 70-летие – не мероприятие, не общественное событие. И хотя придется проводить его в два приема, я встречу его в дружеской компании – как Новый год.

РГ: Насколько комфортно вы себя ощущаете в нынешней России?

Ким: Меня приглашают выступать, приглашают работать в театры. В кино дела обстоят несколько хуже, но и там я работаю. Так что занимаюсь творчеством, без работы не сижу. Что касается общей атмосферы в стране, она меня, конечно, тревожит – как и всех. Время сейчас смутное, переходное. Россия качается справа налево, и обратно. Но происходит медленное неуклонное становление новой страны. Точнее, происходит поворот к становлению.

РГ: Музыкальным символом 60-х для многих стала бардовская песня. Какую музыку, на ваш взгляд, можно считать символом начала XXI века в России?

Ким: Если речь идет о развитии общественной мысли или об общественном самочувствии, то бардовская песня в наше время действительно завоевывала сердца интеллектуальной элиты. Что касается нынешней интеллектуальной элиты... даже не знаю, что именно завоевало их сердца... Я думаю, что это и бардовская песня, и хороший рок, а некоторые, вполне возможно, предпочитают хорошую попсу – скорее всего, зарубежного производства. Но сказать, что у нашей нынешней интеллектуальной элиты есть какие-то общие предпочтения, я не могу.

РГ: Получается, что тезис "скажи мне, что ты слушаешь, и я скажу, кто ты" сейчас не актуален?

Ким: Да, сейчас он не действует. Смотрите, как все размывается: Андрей Макаревич, признанный наш роковый композитор, вдруг свободно переключился на акустическую гитару. Я был на его концертах, где он выступал как самый настоящий бард, с песнями собственного сочинения. То же самое можно сказать и о Шевчуке. Причем они не теряют свое роковое начало, но проявляют его каждый по-своему. С другой стороны, некоторые барды – скажем, Олег Митяев или Тимур Шаов – соприкасаются с эстрадной песней. Хотя они, как говорится, плоть от плоти и кровь от крови бардовской песни.

РГ: Кстати, о публике. В одном из интервью вы сказали, что на домашних концертах играть особенно приятно – в том числе и потому, что на них приходят люди, точно знающие, куда идут.

Ким: Знаете, я неточно выразился, сказав "особенно на домашних". Стало быть, в больших залах мне выступать хуже, чем дома? Это не так. Просто мне хочется, чтобы в зале, где я пою, возникала бы уютная обстановка домашнего концерта. Чтобы вся публика – будь это 60 человек в доме или 360 человек в зале – превращалась в компанию слушающих людей. Для меня всегда очень важно, чтобы публика была неслучайной.

Недавно я выступал в Казани, и меня не предупредили, что на этот концерт (а я выступал в большом зале) придет человек 200 молодежи – старшеклассники, которые ни сном, ни духом не знают, что такое бардовская песня, которые не слышали обо мне. Их пригласили, чтобы приобщить. И когда во время концерта некоторые молодые люди стали уходить, это на меня неприятно подействовало. Потом уже мне объяснили, в чем дело, но лучше бы сделали это заранее – я не был готов к тому, что публика начнет уходить с концерта.

РГ: Вам важно понять нынешнюю молодежь? Или она для вас "племя младое, незнакомое"?

Ким: Я не могу сказать, что молодые люди меня не понимают, что у меня нет с ними контакта. С того концерта в Казани ушло человек 50, а остальные остались. Так что у меня нет противоречий с молодыми. Что касается предпочтений молодого поколения, то они разные. И сказать, что все поколение нынешних молодых отличается одними определенными вкусами, одной определенной физиономией, нельзя. То же самое можно сказать и о нашем поколении... Хотя есть такое понятие – "шестидесятники". Интеллигенция 60-х годов, имевшая общее выражение лица, которое узнаваемо до сих пор...

РГ: Вы пишете и стихи, и прозу, создавали либретто и киносценарии. Какой из жанров вашего творчества наиболее важен для вас? Какую работу вы считаете самой удачной?

Ким: Основное для меня – песенное творчество. Но сказать, что песнями я дорожу больше, чем пьесами, или наоборот, я не могу. Все это разные жанры, там разные задачи и подходы. А когда удается сочетать и песню, и пьесу – как в моей сказке про Ивана-дурака, которая идет сейчас в московском ТЮЗе под названием "Кто царевну поцелует", – вот это общая моя удача. Потому что там и музыка моя, и песни, и пьеса. Она мне нравится – как универсальное воплощение того, что я могу.

РГ: Не хотели бы поработать в новых для вас жанрах?

Ким: Я думаю, что когда-нибудь я усядусь в уголок и начну писать эссе. По крайней мере, мысли об этом меня посещают.

РГ: Планируются ли ваши выступления в Москве?

Ким: В Москве я точно пою 28 января в Доме журналиста на вечере композитора Владимира Дашкевича. Точнее, это будет наш с ним общий вечер. Он немножко поиграет свою музыку, а дальше мы будем исполнять то, что сочинили вместе.

Беседовала Надежда Багдасарян