Сколько длился ваш самый продолжительный поход? Месяц? Чуть больше?

У героя нашего очерка ежегодный "поход" продолжается... шесть месяцев. Присутствуют все непременные атрибуты дальнего путешествия – рюкзак, штормовка, палатка, костерок в тайге, звонкий голосок гитары, звучащий где-нибудь за тридевять земель, там, откуда начинается река...

"Откуда начинается река? Как возникает первая строка? Когда перо берет твоя рука и. пишет слово? Тогда, когда дорога нелегка, когда бегут по небу облака, звезда мерцает в чаше родника – ты счастлив снова". Это строки из песни геофизика москвича Владимира Туриянского. Профессия накладывает отпечаток не только на песни, но и на уклад жизни, – отсюда и шестимесячные "походы", которые геологи называют просто – поле...

– Конечно, работа, полевая жизнь, поездки во все концы страны занимают достаточно места в моем творчестве. Но в первую очередь – дорога. Не просто отрезок пути от пункта А до пункта Б, а трасса, на которой жизнь проверяет нас на взлом". (Так написал он недавно в одном из писем с того самого очередного "поля".)

"На излом" жизнь проверяла его, пожалуй, даже слишком часто. В конце 30-х годов, во время массовых репрессий, погиб отец. По страшным "законам" того времени в ответе были и близкие родственники – так маленький Володя со старшей сестрой разделил ссылку матери в Казахстан. Он не любит вспоминать то время, вернее, свои злоключения, но в песнях так явно слышится "мотив", сопровождающий и фильм "Покаяние", и роман "Дети Арбата".

"В который раз окраины России. Снега. Гусиный крик – в который раз... Мы никогда у сильных не просили, не жили в долг, не пели на заказ. Краюху хлеба поровну делили, не делали другим, что плохо нам, и одиночек впятером не били по темным заколоченным дворам. Не спрашивали там, где нет ответа, молчали, где не нужно лишних слов. Расстрелянных "по сталинским заветам" хранили фотографии отцов".

Может, я не стоило бы лишний раз бередить свою и чужую души воспоминаниями, но, как напишет он в более поздней песне, "и разве можно жить, на все махнув рукой, и Родину любить, закрыв глаза и уши?". Ни душу, ни глаза, ни уши он не закрывал никогда, поэтому в годы застоя общественно-политической жизни страны не баловала его вниманием пресса, не выводили в эфир радио и телевидение. Думаю, что и этот материал вряд ли увидел бы свет. А вот песни Туриянского пели и тогда, да еще как...

С полным правом могу утверждать, что творчество Владимира Туриянского особенно близко "когорте" туристов и альпинистов (не говоря уж о геологах).

А на фоне недавно еще многочисленных однодневок про кеды и пригоревшую кашу (терзавших в эфире уши и душа настоящих туристов) неподдельной искренностью веет от таких, скажем, строчек Туриянского: "В этом мире, ветровом и быстротечном, нам досталась радость петь под небом вечным. Пусть горит и греет душу бесконечно костерок, что светит звездочкой в ночи".

Вечный вопрос – "зачем"? Зачем, почему сотни тысяч людей вырываются из удобных квартир, чтобы постичь неприкаянность нехоженных дальних мест?

"Видеть отблеск костров сквозь серебряный снег, слушать в пенье ветров пенье сумрачных рек на базальтовых скалах промерзших хребтов, улетать на крестах вертолетных винтов"...

А вообще-то желающие все-таки до конца разобраться в "зачем" могут получить и более полный ответ, прослушав, сопереживая, все двести с лишним песен Владимира Туриянского, ибо большинство из них – "про это". Хотя есть и про другое...

"Ковбойский цикл" (он, пожалуй, первым начал разрабатывать этот веселый пародийный жанр); лирические песни, где печаль светла и сильны чувства; посвящения друзьям-бардам, становящиеся порой широко известными в туристской, альпинистской среде. Надо заметить, что довольно много песен Володи посвящено горам – это легко объяснимо, если знаешь, что автор их – заядлый горнолыжник, все без исключения отпуска проводящий на горнолыжных базах.

Очерк этот – не критический разбор творчества, а всего лишь попытка рассказать об интересном и талантливом человеке, и пусть не сложится у вас впечатление о бравом "парне с рюкзаком", воспевающем костры да туманы. Владимир Туриянский – из породы "думающих авторов", в чьем творчестве соседствуют и ирония, и грусть, и веселый смех, и философские раздумья, и острая сатира. И главное – он самобытен, неординарен. Наверно, не все его песни удались на сто процентов – отбор идет очень тщательный: написано – не значит тут же поется. Творческий процесс протекает в основном в "походных" условиях, в поле. Когда я попросил его рассказать читателям ТТП, как же рождаются песни, он ответил: "Вез кабинета, пишущей машинки стихи пишу как раньше, по старинке. Гремит ли джаз, поют романсы Глинки, а иногда – под музыку Кюи. На гербовой, простой и на манжете, когда мешают взрослые и дети, когда светло или при лунном свете мозги сверлят кошачьи крики, и в маршруте, самолете, вертолете, в кино, во сне, на дне рожденья тети, в тайге, пустыне, тундре, на болоте и просто в ожидании ухи, в троллейбусе, трамвае, электричке, на катере, в такси и сельской бричке. Потом беру гитару, как обычно, и в песни превращаются стихи".

Нет пока сборников В. Туриянского, пластинок (уверен, будут), но есть такая замечательная вещь – туристский костер, у которого так часто бывает В. Туриянский и где очень просто встретиться тем, кто влюблен в Дорогу и Песню.

Пусть горек хлеб разлук, зато печаль светла.

Здесь нет ни равнодушья, ни обманов.

У моего костра достаточно тепла...

И. МИХАЛЕВ

Как птицы в непогоду

Музыка и стихи Владимира ТУРИЯНСКОГО

Как птицы в непогоду – вертолеты

Под дождевой прозрачною слезой

Качают лопастями – нет работы.

Еще один кончается сезон.

Припев:

И по утрам белый туман,

Кончились праздники лета.

Дым унесло наших костров,

Но песня еще не допета.

И листья под ногами запестрели

Разменною монетой сентября.

Нам скажут, что мы на год постарели,

Но мы живем не по календарям.

Припев.

И пахнущие лиственничным дымом

И первою осеннею пургой,

За улетевшим вслед гусиным клином

Мы снова возвращаемся домой.

Припев:

И по утрам белый туман,

Кончились праздники лета.

Дым унесло наших костров,

Но песня еще не допета.