В истории искусства мы знакомы лишь с вершинами. Ведь подавляющая масса произведений – средний уровень, индивидуально малоразличимый, вещи, принадлежащие своему времени. "Портрет офицера", неизвестный художник ХVII в., предположительно круга Франса Хальса. Или какая-нибудь "Поздравительная кантата" анонимного композитора первой половины ХVШ в., школы Гуго Кугельдампфа. Не говоря уж о мануфактурном потоке, обслуживающем среду обитания – текстиль, фарфор, бижутерия...

Если речь заходит об авторском в искусстве – сразу понятно, с чем мы имеем дело. Это вещь штучная, неповторимая, выполненная одной рукой от и до. Авторские платки не носят в метро, из авторского фарфора не кушают суп. Ими любуются.

В кино люди ходят, чтобы попереживать, посочувствовать, похохотать. Для того фабрики и штампуют детективы, триллеры, мелодрамы, комедии.

Но Феллини, Вуди Аллен, Годар, Герман – кино на любителя, авторский синематограф. Штучный продукт.

Режиссерский театр. Авторский телепроект. Ручная сборка хотя бы... Все это – высшая квалификация в своем роде художества. Уникальность как принцип.

Очевидно, что наша песня обязана своим названием контексту. Существовал небольшой островок свободной поющейся поэзии в океане эстрады и псевдонародного хора. Песни Окуджавы, Н. Матвеевой, Галича, Кима, Высоцкого никак не умещались в формат советского ширпотреба. Профессионализм высочайшей пробы, артистическая свобода, гражданская смелость и ответственность, духовная глубина, яркая новизна и поэтическая индивидуальность – явный перебор для песни как жанра. Ну что такое песенка? Не роман же, не драма, не философский трактат... Художественный, смысловой, личностный избыток – вот что сделало авторскую песню. Навязчивый мотив, шлягерный припевчик, бойкая интонация – вполне довольно для песни как таковой. Для АВТОРСКОЙ же песни – все это арифметика, приготовительный класс. Авторская песня – элитная надстройка, не правило, а исключение, фактически следующий этаж в иерархии жанров. Так оно и было сорок-тридцать лет назад.

Сегодня мы имеем исторически сложившийся песенный стиль под названием бардовская или авторская песня. "Папина музыка" на слух наших детей. Черты этого стиля распознаются с первого такта, с одной строки. Голос с "биографией" и "человечинкой". Поэтический принцип организации высказывания (не "я тебя люблю", а что-нибудь вроде "вечер плечи твои обнимает"). Ностальгический перебор или щипок. Ля минор, ре минор, ми минор, си минор.

В начале тридцатых годов кто-то из известных писателей (В. Шкловский? Ю. Тынянов? О. Мандельштам? Не помню...), пролистав свежий альманах, поставил диагноз—"в литературу пошел читатель. .."

Авторская песня смыта... Сначала волной самодеятельности. Потом – волной имитации. Слушатель дезориентирован – копия формально неотличима от подлинника. Приличный исполнительский уровень и сносное качество аранжировки и звукозаписи только усугубили проблему, загнали хворость внутрь. Все эти фестивальные километры мелодического и рифмованного, стилистически однородного текста – называются как угодно, только не авторской песней.

Еще рутинней обстоит дело с композиторством в бардовском стиле. Знаете, как нынче подбирают стихи? Слева направо вдоль по книжной полке. "Малая" и"Большая библиотека поэта" в алфавитном порядке: Ахматова, Блок, Бродский, Кушнер, Левитанский, Мандельштам, Рубцов, Самойлов, Тарковский, Цветаева... Это, увы, поточное производства, а не сотворчество.

Технология изготовления и исполнения бардовской песни теперь известна грудному младенцу. Ничего не стоит воспроизвести стиль Окуджавы, Визбора, Никитина, Высоцкого, Суханова. Если поднатужиться, вполне можно замахнуться и на стилистику Мирзаяна. Есть даже чудаки, которые и "Бережкова" снимают один к одному. Если к тому же счастливо найти и культивировать какую-нибудь собственную интонационную "фенечку" – то получится почти настоящая "авторская" песня.

Но авторская песня – совсем другое.

Еще вчера (лет десять назад) мы радовались любому проявлению профессионализма в нашем жанре. Казалось, что профессионализм, мастерство поднимут репутацию бардовской песни в общественном сознании. Было, вообще, такое время иллюзий и больших задач – единый культурный процесс, авторская песня как национальный жанр и т.д.

Сегодня стандартное ремесло, массовая компилятивная техника снивелировали собственно оригинальное, поэтическое, праздничное начало песни. То, что мы наблюдаем – инерция стиля. Идет игра с публикой на понижение, на узнавание художественного приема, игра в поддавки. "А теперь – все вместе! Хором!.." Новизна требует от слушателя встречного душевного усилия, воспроизведение стиля – релаксации. Уцененное искусство, дешевая распродажа. Масскульт, как водится – победил...

Авторской песни в авторской песне – микроскопически мало. Она еле дышит, ее скорее нет, чем есть. Но как бы она не была сейчас слаба, потеряна в шуме, невостребована – исторический опыт (см. начало статьи) подсказывает, что она-то, уникальная, в конце концов и выживет, еще подаст живой голос. Может быть — и через головы современников...