Геннадий Жуков (1955 — 2008) в искусстве известен, как специалист широкого про-филя — один из наиболее поэтичных авторов и исполнителей бардовской песни, один из основоположников жанра "бард-рок", автор стихов для либретто известной рок-оперы "Собаки", теоретик методологии, театральный деятель и, наряду со своими товарищами, отец-организатор поэтического объединения "Заозерная школа". Эта ассоциация южно-российского "экологического андеграунда" образовалась в Ростове-на-Дону перед развалом СССР ради демонстрации нового "независимого поэтического направления". "Заозерную школу" составили неформальные, скандальные, "непечатные", борющиеся за свободу слова и мысли Геннадий Жуков, Виталий Калашников, Игорь Бондаревский, Любовь Захарченко, Александр Брунько, Владимир Ершов... Название производилось от "Озерной школы" — поэтического объединения английских романтиков XIX века. Еще, по преданию, кто-то из ростовских идеологически выдержанных мэтров выбранил ребят "Заозерной школой" — а название прижилось. Объединял представителей этой школы не столько литературный стиль, сколько свободомыслие и тяга к непопулярной тогда античной эстетике, ремеслам, жизни на лоне природы. В 1990 г. в Ростиздате был выпущен единственный на сегодняшний день сборник поэзии "заозерцев" "Ростовское время" — одна из первых антологий поэзии андеграунда. У самого Геннадия Жукова при жизни вышло... три с половиной книги стихов "Эпистолы: Друзьям моим единственным", "Колокольный конь", "Конус". Все они увидели свет довольно давно, на рубеже 1980-х — 1990-х годов в Ростове-на-Дону. После большого интервала в издании собственных книг Геннадий Жуков (в рамках проекта "Автор-Уникум", руководителем которого был) начал составлять свою новую книгу стихов — "Не ходи сюда, мальчик". Бытует легенда, что в ходе работы над этим сборником он сказал что-то вроде: "Эта книга увидит свет после меня"... Так и получилось. Книга вышла в 2009 году в Москве. Редакционная группа, перенявшая эстафету у автора — Елена Моисеенко, Андрей Малышев, Юлия Веретенникова.

Оно передо мною, "Избранное" — самое, пожалуй, полное собрание сочинений Геннадия Жукова. В стильный черный с золотом томик вошло порядка трехсот стихотворений, украшенных рисунками-офортами в античном стиле. В том числе — двумя факсимильными рисунками самого Геннадия Жукова. Ни одно стихотворение в книге не датировано. Так задал сам Геннадий, никогда принципиально не датировавший ни событий своей жизни, ни стихов. Но видно по стихам, как взрослеют они к финалу книги, как наливаются зрелостью, обретают равновесие подлинной, достигнутой с годами и лишениями мудростью. Не хочется употреблять слово "старятся" — ведь и сам Геннадий Жуков состариться не успел. Ушел в 53 года...

Предпоследним в сборнике "Не ходи сюда, мальчик" идет стихотворение "Четвертое сентября" (посвященное дню рождения автора, но какого года?). Оно пугает мрачным предощущением:

"Так, значит, снова я рождаюсь, тысячелетнее дитя,

И повторяю — повторяясь. И прихожу — не приходя.

Еще мгновение вглядеться в лицо уставшему врачу,

Еще услышать: сердце... сердце... Вдохнуть и крикнуть.

И кричу...".

Но следующее — последнее в книге — стихотворение "Любимая, по слухам, есть любовь" отвергает приход небытия далеко не новым, библейского возраста, но оттого не менее радостным озарением:

"Налей стакан. И марку приготовь

На пару строк в изжеванном конверте:

"Светлее сна, бессмертней смерти,

Любимая, по слухам. Есть любовь".

Далее — тишина. Голос Геннадия Жукова умолкает. Но вступает с особенной силой голос поэта, критика, исследователя творчества современных бардов Андрея Анпилова, автора великолепного послесловия к книге, что называется односложно "Геннадий". Статья Андрея Анпилова настолько хороша, что, кажется, можно постичь феномен Геннадия Жукова, почти не зная его творчества и прочитав лишь очерк о нем Анпилова. Послесловие насыщено цитатами. Ими Андрей Анпилов подкрепляет свой взгляд на творчество Геннадия Жукова как на звучание стихов "полным регистром" и как на продолжение линии "богоборческой поэзии Лермонтова и Маяковского". Интереснейший, притом обоснованный взгляд.

Вообще, поэзия Жукова такова, что ее можно вертеть, словно кубик Рубика, примеряя той или иной гранью к той или иной эпохе мировой литературы. Не угодно ли романтизма с его демоническими героями? Пожалуйста:

"Я на взнузданной Буре катил по каленой земле...".

Не угодно ли стилизации под античность, которой воздали дань все русские классики Золотого века? Пожалуйста:

"Гончар.

Утром буханку ржаную и влажную глину несу,

Глину я буду вымешивать круто,

Вымучивать и выпекать...

Все потому, что гончар я. И глина — мой хлеб".

Все в этом стихотворении — и суровый стихотворный размер-дактиль, и безыскусная психология ремесленника — возвращает читателя на двадцать веков назад, в эпоху расцвета древнего города Танаиса, на руинах которого Геннадий Жуков провел двадцать лет своей жизни. Без сомнения, это были счастливые и плодотворные годы...

Не угодно ли куртуазного маньеризма? Пожалуйста:

"Ах, быть поэтом ветрено и мило,

Пока еще не кончились чернила,

И авторучка ходит на пуантах

Вслед музыке печали и любви,

И образа талантов в аксельбантах

Преследуют с осьмнадцати годов

Всех девочек..."

Не угодно ли рифмованного фразовика, пришедшего в "поэзию народа" на волне перестройки? Пожалуйста:

"Мне досталось сказать о тебе в Новый год, в три часа, во хмелю, после пары граненых стаканов тяжелого зелья, может быть, оттого, что не дымное вышло веселье — по полбанки на брата, — в стране, где худому рублю не набраться ума до тебя дотянуть воз — утомленное тело борца за поэзью народа..."

Наконец, не угодно ли акмеизма? Пожалуйста:

"Вначале яблоко.

Вначале яблоко... Здесь возникает плод

Из ничего, из света, из причины.

Она его торжественно берет

И проникает в плоть до сердцевины".

Да и само название книги — "Не ходи сюда, мальчик" — первая строка стихотворения "Мудрость":

"Не ходи сюда, мальчик.

И девочке глупой скажи —

Мол, велел обождать.

Ну, не время еще. Не эпоха", —

восходит к известнейшему "Мальчик, дальше! Здесь не встретишь ни веселья, ни сокровищ...". Но — не следует понимать напрямую: сокровищ в последней книге Геннадия Жукова много. С весельем вот сложнее... Невеселая это книга. Не вошли в нее шуточные стихи-песни Геннадия...

Обильное цитирование лишит удовольствия первого постижения тех, кому еще предстоит взять в руки томик "Не ходи сюда, мальчик". Да и стоит ли подробно разбираться в причинах очарования строк, написанных ушедшим мастером? Сколь бы различны меж собой ни были стихи Геннадия Жукова, но они рождают одинаковый восторг при прочтении. Таков неотъемлемый признак абсолютной поэзии.

Елена САФРОНОВА