Глава 1. Прощание с городом

Конец июня. В Питере наступила пора белых ночей. В нашей Америке солнце тоже садится позже обычного, например, у нас в Сан Диего около восьми часов вечера. А вот если проехать совсем немного, всего-то 22 часа на север вдоль тихоокеанского побережья, в район Сиэттла, то можно увидеть закат на час-полтора позже. В последние выходные месяца (27-29 июня) в штат Вашингтон, на дикий берег горной речки Cle Elum потянулись барды и любители авторской песни из пригородов Сиэттла, Ванкувера (канадского и вашингтонского), орегонских городов – Портланда, Корваллиса, Юджина, Сэйлема, а также гостей из Калифорнии (Сакраменто, Сан-Франциско, Лос-Анджелеса, Сан-Диего), Солт-Лэйк Сити (штат Юта), Мэдисона (штат Висконсин), Балтимора (штат Мэрилэнд) и других. Потянулись, чтобы принять участие во Втором (а по нумерации, используемой программистами Первом) Вашингтонском слёте любителей авторской песни. Слёт назвали "Блин! Второй", по-нашему, по-русски. "Блин! Первый", прошедший прошлой осенью, вышел не комом, и всем захотелось испечь очередной.

Ни один слёт не обходится без приключений, которые обычно начинаются ещё до въезда на поляну. Подробное описание по-русски, как проехать на слёт, напечатанное на оборотной стороне билета, оказалось, как и всегда, не совсем точным. Вернее сказать, некоторые ориентиры, не по вине организаторов, были спутаны. Так, автозаправка Texaco в последний день перед слётом была продана компании Shell и перекрашена, отчего некоторые автолюбители долго искали ориентир, напечатанный на билете, в пространстве. Уже приехав на место и начав искать паркинг, мы обнаружили лозунг "Парковка запрещена" как раз на том самом месте, где предполагали оставить свои машины. Испугавшись вмешательства полиции мы посчитали за благо временно расположиться на обочине дороги и пошли разговаривать с главным распорядителем слёта Владимиром Кирсановым. Оказалось, что это он так своеобразно пошутил, поставив грозный лозунг на месте основной автостоянки.

Главной отличительной особенностью Вашингтонского "Блина" является его дикое местоположение. Дело в том, что впервые в истории американских слётов авторской песни, он проводился не в благоустроенном государственном или частном кемпинге, а на берегу горной речки практически без всех видов удобств (питьевой воды, электричества, построенных туалетов и т.д.) Единственным удобством предоставленным организаторами были 17-20 кострищ, оставленных предыдущими группами неорганизованных туристов. Кроме того вещи на поляну слёта всем пришлось перетаскивать от дороги примерно на 300 метров. Это было тяжело, но особых неприятностей, как ни странно, не доставило. Что же касается вышеперечисленных удобств, то электричество (генератор) и питьевую воду привезли с собой, а одноразовые туалетные кабинки и контейнер для сбора мусора заказали в городке неподалёку. Зато в течении всего слёта лично меня не покидало ощущение, что это мероприятие проводится где-нибудь в сибирской тайге, а не в американском доме отдыха.

Кстати, первая группа, с которой я познакомился на слёте, так и называлась "Тайга". Члены этой "Тайги" из Сиэтла приехали на слёт одновременно с нами и в процессе транспортировки грузов на поляну мы и нашли общий язык. Язык, что и говорить, оказался у нас не просто общим. Первый же гитарный аккорд и песни спетые сначала за столом, а потом у ночного костра лидерами группы Сергеем Николаевым и супругами Людмилой и Владимиром Казаковыми определили круг общих интересов в авторской песне – это старая песня 50-60 годов, старинные русские романсы, песни Александра Вертинского, Вадима Козина, Петра Лещенко и т.д. Когда же Сергей Николаев решился преодолеть робость и спел единственную пока в его репертуаре собственную песню "Прощание с городом" она прозвучала настолько задушевно и ностальгично, что я сразу же стал просить Сергея исполнить эту песню на "Большом концерте". Субботним утром, оказавшись в очередной раз у костра этой группы я услышал как Володя Казаков начал вспоминать дворовую лирику начала 60-х годов. Авторов многих песен он не знал и я, по возможности, стал называть имена тех "героев", которых он поёт. Игра оказалась настолько увлекательной, что мы не заметили, как провели за этим занятием более 2-х часов. В результате Володе и Людмиле было предложено пройти прослушивание и спеть на концерте песни редких бардов Вадима Козина и Феликса Далады.

Глава 2. Камерный гость

По поляне ходит барин. Красивый, импозантный, большой человек. Зовут его Сергей Задворный, он профессиональный оперный певец. Сегодня это второй бас Америки. Зачем он здесь? Неужели ему интересно слушать наше самодеятельное подвывание хором? Ведёт он себя очень скромно. Среди тех, кто приехал на слёт очень мало людей знают кто он такой на самом деле. Если просят спеть, он не отказывается и обычно начинает с исполнения старинных русских романсов. Когда же, замирая, слушатели просят Сергея спеть что-нибудь ещё он неожиданно начинает петь свои собственные песни, написанные на стихи И. Бродского, Н. Литвиновой и других замечательных поэтов. Но не только талант композитора приезжает показать на слёты Задворный. Многолетнее общение с бардами (Сергей активный член северокалифорнийского КСП "Полуостров") разбудило в нём желание писать песни на собственные стихи. И они раз от раза становятся всё лучше и лучше. Микрофон ему, честно говоря, не нужен, хотя его работе с этим тонким прибором можно позавидовать. В этом убедилась вся фестивальная поляна в пятницу вечером, когда Серёжа распевался, собирая одновременно народ на "Открытый микрофон" Голос его, разливаясь по лагерю, тем не менее, не мешал слушать других, или петь у соседних костров.

Сам Сергей – очень внимательный слушатель. В субботу ночью, подсев к канадскому костру, после более чем часового собственного пения на "Чайхане", он несколько раз пропускал свою очередь спеть по кругу, только для того, чтобы послушать прекрасную игру на гитаре Гали Житлиной или незнакомые ему песни Кочеткова, Ланцберга, Анчарова, Визбора, Бачурина и других в исполнении Игоря Чена, Евгения Городецкого или Елены Наумовой. Я встречаю Сергея Задворного на различных слётах в южной и северной Калифорнии давно. Но никогда не видел его таким умиротворённым, внимательно слушающим и блаженно поющим всегда, когда бы его об этом не попросили. Очевидно в районе Залива или в Лос-Анджелесе ему не так комфортно на КСП, как здесь на берегу горной реки Cle Elum.

Глава 3. Здравствуй племя молодое...

Леонид Духовный, один из бардов старшего поколения, живущий уже более 10 лет в калифорнийском городке Пало-Альто и продолжающий функционировать не только как автор, но и как организатор КСП, много раз при личных встречах говорил мне, что с его точки зрения любовь к авторской песне в Америке умрёт, как только уйдёт из жизни поколение людей, привёзших её на чужбину. Что уже наши дети, старающиеся адаптироваться к американской жизни, и стремительно теряющие родной язык, не воспримут наши усилия по его сохранению и не примут из наших рук знамя Анчарова и Окуджавы, Высоцкого и Галича. Я, как мог, каждый раз возражал, но мои аргументы выглядели такими слабыми, что спор кончался, едва начавшись. Первые Южно-калифорнийские слёты, песенные сборища в Северной Калифорнии на дни рождения Духовного, а также Оттавский слёт и слёты Восточного побережья США вроде бы подтверждали слова Лёни. Нет, конечно же молодёжи на слётах было достаточно, но вот поющих наши песни или читающих хорошую русскую поэзию молодых людей было очень мало. Поэтому то, что я увидел на Вашингтонском слёте сразило меня, как удар молнии во время майской грозы.

Едва успев поставить палатку и наспех съесть бутерброд, я начал обходить костры и искать среди приехавших потенциальных авторов и исполнителей, если и не уровня фестивального концерта, то хотя бы менестрелей компании, тех, кто с удовольствием и хорошо поёт у своего костра, но стесняется показать себя перед публикой. Уже вечерело, когда я подошёл к группе молодых парней и девушек, только что перетащивших свои пожитки из машин к месту проживания и начинавших это место обустраивать. Увидев среди груды вещей несколько гитар я спросил, кто из ребят играет, поёт, а может быть и сочиняет. Беззлобно отшучиваясь, и всячески стараясь увильнуть от ответа на эти вопросы, они всё-таки сказали мне, что поют среди них трое Антон Драгунов и Саша Говядинов из Корваллиса и Сергей Ларионов из Юджина, но только у своего костра и ни на какой "Свободный микрофон" они не пойдут, тем более что ещё и поесть надо и в тонус войти. Я возражать не стал, но пообещал придти и послушать их пение у костра.

Где-то около часу ночи, когда по всему лагерю стоял приятный гул от разнообразного пения под шум реки, я с трудом оторвавшись от костра, где мы с Женей Городецким пытались вспомнить старую классическую бардовскую песню, подошёл к большой группе молодёжи из Орегона и стал слушать. Саша Говядинов пел что-то из Митяева, Антон и Сергей подыгрывали ему на гитарах. Откуда-то взялась дудочка и невысокий парнишка в очках самозабвенно включился в процесс. Кончилась песня, кто-то из девушек попросил спеть что-нибудь на стихи Цветаевой, потом ещё одна – на стихи Блока, потом пели Круппа, Аделунга, Никитина и Берковского на стихи Левитанского и многое другое. Не забыли спеть и своих любимых Цоя, Гребенщикова, Башлачёва, Шевчука. Потом тот парнишка, что играл на дудочке стал показывать песни которыми увлекается сейчас молодёжь – баллады, написанные к ролевым играм, очень напоминающие по стилю песни вагантов. Никто из нас так и не заметил, когда наступил рассвет. Я еле уговорил ребят придти днём на прослушивание для участия в "Большом концерте". А потом было выступление, аплодисменты и проснувшееся желание Антона Драгунова спеть перед микрофоном свою собственную песню и исполнение её у чужого канадского костра и обмен телефонами и адресами электронной почты. Как говорится, знамя поднято и вперёд с песней. Спасибо Вам "племя молодое" за то, что вселили в нас веру в то, что "все мы не умрём...".

Глава 4. Первый акцент

Вот говорят, нельзя объять необъятного. И ведь верно, даже на небольших слётах обойти за ночь все костры обычно не удаётся. На этот раз в пятницу из поющих 15 костров я успел побывать от силы на 4-х, а в субботу и того меньше на 3-х. Но это совсем не означает, что мне не удалось пообщаться с теми, кто пел у этих костров и послушать их. Только произошло это утром или днём.

Рано утром в субботу, встретив рассвет и, по-обыкновению, размышляя то ли идти спать, то ли уже можно вставать к микрофону, я набрёл на группу таких же размышляющих людей. Размышления их достигли скорее той точки, когда уже лучше бы идти спать, но одному из них, молодому парню всё ещё не терпелось излить душу и он, перебирая струны, легко и без надрыва пел то хорошие эстрадные песни из старых советских кинофильмов, то вдруг, вставлял в этот антураж лирику Олега Митяева, Александра Лобановского или Владимира Высоцкого, опять же без всякой претензии на хриплый и прокуренный голос кумира. И так это было в жилу, что я не утерпел и спросил парня как его зовут. Он назвался Игорем, а фамилия его Певнев. Он совсем недавно переехал в город Ванкувер (штат Вашингтон) из Солт-Лэйк Сити (штат Юта) и решил воспользоваться хорошей возможностью познакомиться с себе подобными на слёте. Пригласив его придти днём на прослушивание я ещё не знал, что разговариваю с исполнителем, который станет первым акцентом "Большого концерта" и с которого практически начнётся фестиваль. Кстати к процедуре прослушивания сам Игорь подошёл очень ответственно и внимательно слушал советы и замечания членов группы и старался им следовать.

Надо сказать, что вообще работа группы прослушивания на этом слёте скорее больше походила на работу ЛИТО или творческих авторских и исполнительских мастерских. Всех авторов и исполнителей выслушивали до конца. Многих просили спеть не три песни, а четыре-пять, даже восемь, пока наконец останавливались на тех двух-трёх заветных, которые рекомендовали исполнить в концерте. Со всеми авторами и исполнителями разговаривали, отвечая на их вопросы и давая, по возможности советы, как в дальнейшем работать над ошибками. Такая форма общения авторов и исполнителей с группой прослушивания, когда тебя не прослушивают а внимательно слушают принесла свои плоды практически сразу. Так, почти на каждом слёте Восточного или Западного побережья разгорается незримая война между стронниками чистого искусства авторской песни и приверженцами бард-рока, эстрадного направления и других неформальных течений, обозначаемых формулой "границы жанра". В основной концерт таким ребятам пробиться бывает очень сложно, а после слёта о них благополучно забывают и вспоминают только тогда, когда они сами напоминают о себе (самобытных), но уже в другой тусовке. На этом же "Блин, Втором Вашингтонском слёте" произошло чудо: представители "ГраЖи" настолько доброжелательно выслушивали все замечания в свой адрес и успевали в то же время аргументировано доказывать своё право на собственное творческое кредо, что их выступления в концерте можно смело назвать одними из лучших. При этом они нисколько не диссонировали с лучшими авторами и исполнителями классической авторской песни.

Самым ярким примером здесь, наверное может служить автор из Сиэттла Андрей Калиновский. Являясь чистым представителем роковой культуры, не претендуя ни на какую "границу жанра", он тем не менее приехал на слёт и, пытаясь понравиться представителям чистого, с его точки зрения, бардовского искусства, выбрал для исполнения в "Большом концерте" песню с откровенно слабым и банальным текстом. Когда между членами группы прослушивания и Андреем завязалась по этому поводу дискуссия, он не стал лезть в бутылку а показал ещё несколько песен, после чего все пришли к необходимому конценсусу. Мало того, приняв к сведению в каком порядке петь то, что отобрано на концерте и получив свою долю восторженных аплодисментов, он после концерта подошёл к членам группы прослушивания, поблагодарил их за высказанные в его сторону замечания и попросил что-нибудь посоветовать на будущее. Таким поведением он заработал себе большое количество вистов среди любителей авторской песни, многие из которых, я уверен, придут на его городские концерты.

Глава 5. Оттепель

Открытия слёта. Кто они? По каким признакам выделяются? Как они жили и творили до своего звёздного часа? Что с ними станется после? Все эти вопросы я задал себе, когда в воскресенье утром подошёл обменяться телефонами с автором из Сиэттла Константином Дудником.

В первый раз я услышал его в прошлом году на "Слёте друзей" в южном Орегоне. Наивные песни о солдатском житье бытье, неразделённой любви и переживаниях, связанных с этими событиями в его жизни не заставили меня обратить своё внимание на этого очень ранимого и тонко чувствующего человека. Говорю об этом сегодня с болью, потому что если бы сумел в прошлом году повнимательнее вслушаться в то о чём пытался сказать Костя, наверное следил бы за ним в течении всего года. И может быть тогда его нынешний почти вертикальный взлёт на этом "Втором, Блин, Вашингтонском слёте" не стал бы для меня ничем необычным. А так, получилось как-будто я в космос слетал и вернувшись оттуда через год на землю, глянул в небо, а там новая звезда загорелась "Константин Дудник".

Его искренняя, немного сентиментальная лирика, слегка ироничные, с мягким юмором и яркими образами сатирические песни и серьёзные философские трактаты, в которых чувствуется влияние Высоцкого звучали в течении трёх дней и двух ночей не только с фестивальной сцены, но и у многих костров. Отрытый к общению, добрый и душевный человек, Костя с радостью делился своими песнями со всеми, кто хотел их слушать.

Обменявшись телефонами, я сказал ему, что, с моей точки зрения, ему пора бы уже подумать о записи компакт-диска собственных песен и попробовать начать вести концертную деятельность в своём городе и его окрестностях. Он посмотрел как бы сквозь меня, отрешённым взглядом творческого человека и ничего не ответил, наверное пропускал предложение через себя, а пропустив кивнул мне два раза в знак согласия. Что ж буду ждать вестей из славного города Сиэттла, искать рекламу концертов Константина Дудника на интернете, спрашивать в русских книжных магазинах его компакт-диск. Может быть и повезёт, услышу его ещё раз. Очень бы мне этого хотелось.

Глава 6. Если женщина поёт, значит всё хорошо

"Поющие эвредики". Была в середине семидесятых годов прошлого столетия такая популярная эстрадная песня какого-то польского ВИА. На русском языке песню пела не менее известная тогда Анна Герман. Почему я вспомнил эту песню. Наверное, потому, что представительницы прекрасного пола (Татьяна Мосина, Татьяна Седова, Наташа Вечкунова, Наташа Дмитриева и другие) на этом "Втором, Блин Вашингтонском слёте" были одна лучше другой и в смысле внешних данных и в творческом плане. Многим мужикам, как говорится, фору могли бы дать. Но особо в этой главе хочется сказать добрые слова в адрес Анны Наумовой, гостьи слета из Балтимора и Анны Стовалл ещё совсем недавно из Солт-Лэйк Сити, а теперь полноправной хозяйки фестиваля из Сиэтла. Помните как там у Давида Самойлова: "Ах, эту деву звали Анной, она была прекрасней всех"

Так вот "прекрасней всех" исполнительниц на слёте была Анна Наумова. Приехав в гости к кому-то из своих друзей из Сиэтла, она появилась на поляне слета, как ясно солнышко в субботу днём и не успев как следует оглядеться решила сначала пройти прослушивание. Заявив группе прослушивания, что она знает много песен известных авторов, но хотела бы показать песни своего друга, малоизвестного барда из Томска Михаила Бреславского она сразу же расположила к себе всю комиссию. Одна песня Бреславского пришлась всем по душе, а другая не очень вписывалась в концерт. Тогда Лена выпросила себе небольшой перерыв и пошла рыться в своей заветной тетрадочке, чтобы через полчаса удивить членов группы прослушивания не только нестандартным выбором репертуара, но и прекрасными вокальными, а заодно и театральными данными. Во время концерта, сполна получив бурные аплодисменты, крики браво, бис и компакт-диск в награду, как самому Восточному гостю фестиваля, она с интересом слушала других, в отличие от некоторых, выступавших до неё представителей сильного пола, привыкших слушать только самих себя. Но самое большое открытие себя она совершила ночью, подсев к костру канадцев и мгновенно влюбив в своё величество весь костёр, который запел по ассоциации любимые ею морские песни, песни Визбора, Никитина и других, хорошо всем известных авторов. И это было здорово.

"Прекрасней всех" авторов на слёте была Анна Стовалл. Всего лишь год назад, приехав на весенний слёт в Южную Калифорнию из Солт-Лэйк Сити и имев за душой от силы 2-3 собственных песни, два курса ГИТИСА и поставленный красивый голос, она покорила всех на "Открытом микрофоне" и концерте "На посошок", но в основном концерте была поставлена первой. Устроители слёта как бы подчеркнули её слабость по сравнению с опытными южно-калифорнийскими бардами. В этом году, снова приехав на весенний слёт под Лос-Анджелес, она сама не захотела выступать на сцене. Потом она мне объяснила, что атмосфера на слёте "Ах Запад" не располагала к пению. Отдохнув после слёта в Сан-Диего и восполнив образовавшийся вакуум общения, Анечка написала совершенно божественные песни "О, Сан-Франциско" и "Давай поедем в Сан-Диего", в которых ну просто всё красиво и совершенно и стихи, и музыка, и игра на гитаре, и исполнение, и театральная подача каждого жеста. Зрители встретили выступление Анны Стовалл, которая пела предпоследней, не просто восторженно. Это были бурные аплодисменты, переходящие в овацию с требованием не уходить со сцены никогда, а Сергей Задворный, живущий в Сан-Франциско, сказал, что песня Ани, переведённая на английский язык (что вполне по-силам самому автору) могла бы выиграть конкурс на лучшую песню-визитную карточку этого самого красивого города тихоокеанского побережья Америки.

Глава 7. Дирижёр

Этой группе из Сиэттла досталось на берегу реки привилегированное место, большая залесённая поляна в самом торце слёта. Сам того не подозревая, главный распорядитель фестиваля оказал молодёжи большую любезность; если кто-то и заглянет в гости, то так там и останется. Ибо посмотреть и послушать есть кого, а уж пообщаться тем более.

Обходя пятничным дозором слётные угодья в поисках участников "Свободного микрофона" я заглянул на сайт №15, как и положено, в последнюю очередь. Увидев красивых молодых девушек и парней, проявляющих интерес друг к другу, я было уже собрался уходить, но, увидев гитары, всё же решил задать свой сакраментальный вопрос: "Ребята, а кто же это среди вас играет, поёт, сочиняет?" Собственно досказать я не успел, девушки в один голос завизжали Женя. Парнишка, показавшийся мне самым молодым в группе и оказался тем самым Женей Шевченко, который играет, поёт и сочиняет песни. Недолго думая, я попросил его спеть что-нибудь сходу. Он пошёл раздевать свою гитару, а я приготовился слушать, как я правильно подозревал, рок. Женя, немного застенчиво, начал рассказывать, что он приехал сюда с группой (соло гитара, ритм, клавишные и домра), которую он организовал и что он хотел бы показать на слёте три песни, но не уверен, что его пропустят на большую сцену, так как все они, как говорится не в жанре авторской песни, а скорее наоборот написаны в роковой манере. Я принялся объяснять, что неважно в какой музыкальной манере написана песня, что если в ней хорошие стихи, а не просто слова под музыку, то эта песня и будет, так сказать, в жанре АП. На что молодой человек уверенно сказал мне, что уж к стихам-то он относится очень серьёзно и ему кажется, что они у него хорошие. Ну что ж, сказал я, давай послушаем. Первая песня про синюю девушку, как говорится, меня сразу не зацепила, хотя для себя я и отметил очень удачный образ про девичий взгляд, который пробивает рельсу. Вторая песня "Рок-энд-ролл" была уже ближе к границе жанра, так как несла в себе очень интересную смысловую нагрузку. Но когда Женя запел третью – "Дирижёр", которую он считал своей самой слабой и нехарактерной для себя песней, я чуть не упал прямо в костёр (хорошо ещё дров и огня в нём не было, потому что сгорел бы наверняка). Эта песня меня просто ошеломила, такая она оказалась глубокая, философская и вместе с тем очень интересная музыкально. В общем, необыкновенно наша, бардовская. Я стал просить его спеть что-нибудь ещё, но он, скромно потупив ресницы, сказал, что в настоящее время ему кроме этих трёх песен показать больше нечего. Мне оставалось только пригласить его на субботнее прослушивание.

То, что со своим "Дирижёром" Евгений Шевченко сорвал на "Большом концерте" овации, надеюсь, объяснять излишне. Мало того в воскресенье утром, на поляне то и дело по разным поводам, с иронией и без, устами младенцев и людей старшего поколения, цитировалась строчка из этой песни "А ты маши своей палкой, дирижёр".

Прими мои поздравления Женя, ты заслужил их своим талантом, пиши больше, приезжай на слёты чаще, показывайся и расти.

Глава 8. Хранитель огня

Представить американский слёт любителей авторской песни без Леонида Позена, если и возможно, то очень трудно. Его многочисленные друзья на Восточном побережье США каждые полгода перед началом очередного КСП-шного представления стенают и заламывают руки вверх, упрашивая всевышнего только об одном, чтобы Лёня приехал на слёт, иначе и в концерте будет зиять огромная дыра (а иногда и не одна) и у костра послушать или подпеть кому-то будет на одного хорошего человека меньше. Когда весной 1999 года Лёня перебрался на постоянное место жительства с Атлантики на берег Тихого океана и оказался в Сиэттле, я тихо позавидовал этому городу самолётов и компьютеров, а заодно и себе, так как к южно-калифорнийским слётам "тень Леонида Позена" стала ближе. И, действительно, уже через месяц мы увиделись с ним сначала в Северной Калифорнии, где провели совершенно божественную ночь у костра, который вёл Владимир Рагимов, а затем он стал постоянным и всегда желанным гостем наших южно-калифорнийских слётов, проводя на этих сборищах линию чистого искусства в жанре классической авторской песни.

За пять лет постоянного и очень плотного общения с Позеном на различных КСП-шных мероприятиях я настолько привык к образу, который создает Лёня на слётах и фестивалях, к его имиджу поборника чистоты в жанре АП, что представить его другим было просто выше моих сил. Каково же было моё, да и не только моё, удивление, когда я увидел Позена совершенно, что называется, в других "белых одеждах". Произошло это эпохальное, прямо скажем, событие всё на том же "Блин Втором Вашингтонском слёте". Правда заметно, что Лёня "переоделся" стало не сразу. Он менял свои "одежды" в течение всей пятницы и субботы, окончательно приняв и почувствовав свой новый внешний облик, только к концу "Большого концерта", когда, как замечательно сказано в одной дворовой песне:

"С деревьев листья опадают, ёксель-муксель

Пришла осенняя пора.

Ребят всех в армию забрали, фулюганов

Настала очередь моя (то есть его), главаря".

Выйдя на сцену, он сначала, как всегда, очень вежливо и тактично поздоровался с аудиторией и исполнил первую песню ("Акулу" Андрея Козловского), как он сказал, по просьбе организаторов. На самом деле попросил его спеть "Акулу" я, для того, чтобы, как мне казалось, смягчить удар после выступления Евгения Шевченко со своим "Рок-энд-роллом" и "Blue girl". Зал, как обычно, очень тепло встретил певца, даже не обратив внимание на то, что Лёня играет на слегка расстроенном и, как оказалось, не своём инструменте. Когда он кончил петь и Сергей Зражевский передал ему на сцену его гитару, радости Позена не было предела, настолько, что он повторил последний куплет песни, играя его уже на родных, до боли, струнах.

А потом Лёня сказал речь. К сожалению, у меня нет сейчас возможности процитировать его слова полностью, поэтому ограничусь пересказом смысла. А смысл заключался в том, что Лёня выразил благодарность организаторам этого слёта за чуткое отношение к неформалам, равноправное участие которых в концерте и на кострах сделало этот слёт совершенно необычным явлением в жизни любителей авторской песни в Америке. Далее он сказал, что ему настолько это дело понравилось, что он решил сам побыть сегодня неформалом и нарушить основные заповеди поборников чистоты жанра АП, как то: а) не петь эстрады; б) не петь блатные песни и русский шансон; в) не петь Розенбаума; г)не петь рок и т.д. После этого он в совершенно потрясающей ресторанной манере тонко и, что называется, со смаком спел песню Александра Розенбаума "Нинка, как картинка, с фраером гребёт..." и зрительный зал, буквально встал на уши. А Лёня тут же, сменив пластинку, исполнил старую песню Александра Градского на стихи Роберта Бёрнса "Мне нужна жена..." и на этом закончил своё, в буквальном смысле слова, историческое выступление на "Втором, Блин, Вашингтонском слёте любителей авторской песни"

Глава 9. Чен чинарём

В том, что в канадской провинции Британская Колумбия проживает сильная колония русских любителей авторской песни сомневаться с некоторых пор не приходится. Ещё три года назад в Ванкувере жили два классных барда Борис Рысев и Игорь Кузьмин. Правда Игорь Кузьмин перебрался в Южную Калифорнию, поближе в своему другу и однокащнику Владимиру Рагимову, но Рысев то по-прежнему живёт в этом красивом городе и иногда даже поёт. Но что бы там ни говорили, а клубы авторской песни, всегда возникали в первую очередь там, где есть один-два классных исполнителя, с богатым репертуаром и умением объединить вокруг себя поющую тусовку. И такие в Британской Колумбии нашлись – это Женя Городецкий, переехавший в Ванкувер из Эдмонтона, и Игорь Чен перебравшийся туда же из Нижнего Новгорода. Для того, чтобы понять, кто же из этих двоих запевала, много времени не требуется. Достаточно посмотреть как Женя заказывает песни Игорю и сразу станет ясно кто в этой связке ведущий, а кто ведомый. Хотя определение ведущий-ведомый для них неправомочно. Потому что каждый из них на самом деле на своём месте. Женя выполняет больший объём организаторской работы, к которой имеет склонность, а Игорь, исполнитель от бога, старается поддержать творческий огонь в клубе на высоком уровне.

Петь с Игорем на одном костре – несравнимое ни с чем удовольствие. Неимоверное количество песен, которые он знает наизусть и которые поёт практически безотказно позволяет людям, находящимся с ним рядом, постепенно выучить все эти песни и испытывать радость от того, что можешь подпевать. Если он подыгрывает на гитаре, то тебе кажется, что сам ты стал играть немного лучше, чем делал это до сих пор. Непринуждённо меняя тематику песен, Игорь может легко менять песенное направление костра, свободное пение по ассоциации также придает костру, в котором участвует Чен, особую изюминку. Когда же он поёт со сцены слёта, то всегда восхищаешься его умением выбрать репертуар и так точно донести до слушателей смысл песни, что зрителям в зале всегда кажется, что они стали чуточку умнее, оттого что поняли, о чём поёт этот маленький кореец, прекрасно знающий русский язык.

Когда я говорю кому-нибудь, что мне понравился "Блин Второй Вашингтонский слёт любителей авторской песни", то я в первую очередь имею ввиду то, что лично я напелся вдоволь у канадского костра в субботу ночью рядом с Игорем Ченом.

Глава 10. Ура! Кирсанов торжествует

Мне легко писать эту главу о личности в истории "Первого и Второго Блинов Вашингтонских слётов любителей авторской песни" потому, что личность эта – Владимир Кирсанов, человек удивительно одухотворённый, одержимый идеей человеческого общения, ностальгирующий по всему истинно русскому, самозабвенно любящий русскую поэзию, песню и вообще русскую культуру. Прекрасный фотограф, большой любитель и знаток дикой природы, турист, лыжник, альтруист в самом лучшем значении этого слова. Легко мне говорить о нём ещё и потому, наверное, что я и сам такой. И считаю, что только с такими как у нас, альтруистов, горящими глазами и можно организовывать такие слёты, доставляя в первую очередь радость самим себе. А уж если мы сами себе хорошо делаем, то разве другим от этого может быть хуже?

Итак, соберём до кучи, всё то хорошее, что удалось сделать оргкомитету этого слёта в составе Владимира Кирсанова (главный распорядитель), Сергея Зражевского (председатель группы прослушивания, ответственный за все художественные мероприятия) и Дмитрия Василевского (главный звукооператор):

1. Бесспорной удачей следует признать выбор дикого, необорудованного места с достаточным количеством подготовленных кострищ на берегу горной реки, природно очень напоминающего сибирскую тайгу.

2. Несомненным успехом для всего мероприятия явилось также правильное определение величины (300-400 человек) и формата (программы) слёта. Такое количество людей на слёте позволяет обходиться без дополнительных мер по охране порядка, а значит и без людей, для которых присутствие на слёте является их работой, что моментально превращает слёт из мероприятия на котором получают удовольствие в бизнес за который получают заработную плату и на котором можно заработать.

3. Не приглашение на слёт различных русских бизнесов (книжных магазинов, художественных галерей, продовольственных магазинов и т.д.) тоже можно отнести к удачному организационному приёму, так как присутствие этих бизнесов на слёте превращает его из общения в клубе по интересам в обыкновенную русскую тусовку с водкой и шашлыками, а песня становится на этом празднике жизни "золушкой", призванной развлекать пьющую и жующую массу в перерывах между завтраком, обедом и ужином.

4. Чисто техническая невозможность завезти прямо на поляну одноразовые кабинки-туалеты, как ни странно тоже является положительным моментом, так как, во-первых заставляет меньше пить и есть (до кабинок ведь далеко), а во-вторых меняет архитектурный облик территории в пользу природного и оставляет воздух на поляне слёта чистым, как слеза.

5. К недостаткам организационного плана следует отнести некоторые недоработки в процессе уборки территории, в частности в отсутствии наглядной агитации и маленьком количестве мусоросборников, заказанных централизованно.

6. Творческие показатели слёта в первую очередь зависят от обоюдного желания авторов и исполнителей показать, а членов группы прослушивания и простых зрителей внимательно выслушать всё, что вынесено на их строгий суд (будь то выступления на концертах перед микрофоном или у костров). В этом смысле, всё что происходило на "Блин Втором Вашингтонском слёте любителей авторской песни" достойно самой высокой оценки. Особенно это касается работы группы прослушивания.

7. Без квалифицированной звукооператорской работы невозможно составить хорошего впечатления о слете обывателю, пришедшему в первую очередь послушать концерты, где люди поют, используя различные технические приспособления. Надо сказать, что и в этом аспекте "Вашингтонский Блин" оказался на высоте. Василевский – ты лучший звукооператор слётов авторской песни в США. О тебе надо кричать на всех перекрёстках. Это не лесть, это факт и с этим надо считаться.

Когда всё хорошо, значит что-то нехорошо. Поэтому, дорогие вы мои Володя, Серёжа и Дима, не расслабляйтесь, а продолжайте движение вперёд и с песней. А народ Вам, безусловно, поможет.

Глава 11. Мы продолжим воскресенье в понедельник

Любое хорошее дело когда-нибудь кончается. Вот и наступило воскресенье. Тринадцать человек, сидя у канадского костра, с песнями встретили рассвет. Весь лагерь, между тем, спал и готовился проводить слёт концертом "На посошок" К одиннадцати часам утра на поляне появился проснувшийся звукооператор Дмитрий Василевский и, к радости немногочисленной публики, начал настраивать аппаратуру. Тем временем бард потихоньку потянулся с поляны слёта, перетаскивая свой скарб в машины. Испугавшись такого положения вещей, члены группы прослушивания Сергей Зражевский и Борис Гольдштейн, а также примкнувший к ним главный распорядитель слёта Владимир Кирсанов, на скорую руку организовались в джаз банду "Функционеры" и принялись в лучших традициях русских скоморохов собирать народ на представление. Сбор увенчался успехом весьма относительным, так как в дело вмешались побочные обстоятельства. Концерт классической музыки, на который хотели попасть не только простые слушатели, но и некоторые представители творческого бардовского цеха начинался в Сиэттле в три часа дня и многие авторы и исполнители спешно покинули поляну слёта. А тех, кто успел проститься со слушателями, выйдя на фестивальные подмостки, хотелось поблагодарить, назвав их имена. Итак, с Вами прощались Татьяна Мосина, прочитавшая свои необычные стихи и переводы на английский язык; Александр Седень, нашедший для прощания в своих репертуарных закромах очень остроумную песню; Игорь Певнев, исполнивший по заказу романс А. Лобановского на стихи Н. Заболоцкого "Очарована, околдована...", Борис Ткачёв, прочитавний свои стихи о Сиэттле, Сергей Зражевский, по просьбе детей исполнивний парочку детских песен на стихи Владимира Шульжика, а по просьбе взрослых песню на стихи С. Борзуновой и на собственные стихи; Игорь Чен, прощавщийся за всю Канаду серией традиционных КСП-шных "отходных" песен и сумевший в этой серии сделать открытие – спеть никогда ранее не считавшейся "отходной" песню Евгения Бачурина "Посвящение Беранже" в которой есть такие строчки:

"А потом, чтоб я ослеп,

А потом, чтоб я оглох,

Мы продолжим воскресенье в понедельник"

Юрий Рубин, спевший "Гитану" Володи Музыкантова, Кирилл Кузищин, объявившийся на слёте поздно вечером в субботу и приведший в восторг всю "Чайхану", которую он развлекал более часа в одиночку, пока остальные барды приводили себя в порядок после "Большого концерта". Он спел романс по просьбе зрителей; Евгений Шевченко, спевший на бис свою песню о синей девушке и что-то из Бориса Гребенщикова, Борис Гольдштейн, напомнивший слушателям "Песню о счастьи" Александра Галича и Леонид Позен, спевший несколько песен по заявкам, а в заключении вместе с Борисом Гольдштейном исполнивший песню Виктора Берковского на стихи Юрия Визбора "До свиданья дорогие..."

И что же Вы думаете – слова Евгения Бачурина "Мы продолжим воскресенье в понедельник" оказались пророческими, и многие из нас приехав в свои города, к своим домам и огородам, таки да, продолжили этот потрясающий weekend в понедельник.

Глава 12. Благодарственный молебен

Эту песню я написал в качестве приветствия слёту, но получилась она скорее не приветственной, а заключительной, поэтому и спели мы её вместе с Сергеем Зражевским и Леонидом Позеном последним номером в "Большом концерте" Желая сохранить сиё произведение для истории "Вашингтонских Блинов" я решил включть эту песню в только что написанный опус.

"Блин, фестиваль Второй"

муз. перуанская, народная;

ст. Бориса Гольдштейна;

эпиграф: "Ура, Кирсанов торжествует"

А. С. БЗиК

I. Лето настало, скворцы прилетели

Стало тепло в саду.

Русской душе спать надоело

В Американском чаду.

Песен попеть, ногой подрыгать

Нам захотелось с тобой

Вдруг узнаём слёт недалёко

"Блин" проходит Второй.

Пр: Cle Elum, а

Выйдет хороший Блин.

Клей Илью, Ма

Около French cabin

II. В каменной речке бьются камни,

Плещется форель.

А на поляне, где вид панорамный

Нам поёт менестрель

Лешие бродят, дикие козы.

Во, антураж какой

Это тебе не Woodstock хвалёный,

А "Блин" фестиваль Второй.

Пр: Cle Elum, а

Выходит хороший Блин.

Клей Илью, Ма

Слышится из кабин

III. Не сосчитать в небе созвездий

Под философский стёб.

Душ единенья, дров поленья

И поцелуев в лоб.

Мне говорят: "Ощущаешь запах,

Дух, посмотри, какой"

А я им в ответ: "Так ведь это ж Запад

И, Блин, фестиваль Второй"

Пр: Ах "Клема"

От запаха без ума

Cle Elum, а

Да не ори, Мама

IV. Ночка прошла не заметил даже,

День пролетел, как миг.

Не помешали ни пот, ни запах,

Ни в небе советский "МИГ".

Лентой крутой пролегла дорога

На север, на юг, в забой.

Мы не хотим с тобой расставаться

"Блин", фестиваль Второй

Пр: Cle Elum, а

Вышел хороший Блин.

Видно пора

Выйти нам из кабин

Продюссер Южно-Калифорнийского

КСП "Душа" (CSP "SOUL")

Борис Гольдштейн