Перекрёстки Виктора Луферова

АВТОРИТЕТНЕЙШИЙ автор-исполнитель, постоянно говорящий об окончательном закате авторской песни; гитарист с джазовым образованием, то швыряющий в зал пассажи фламенко и извилистые психоделические созвучия, то с не меньшим азартом играющий песенки на три-два аккорда, а то вообще откладывающий гитару и берущий в руки экзотическую колесную лиру или калику и косу; человек в старомодных шестидесятнических очках и серьгою в левом ухе, выходящий на сцену в немыслимо поп-артовом красном пальто, увешанном стальными цацками, в посеребренных туфлях и остающийся потом на ней в одной маечке, – таков Виктор Луферов.

Порою мы не задумываемся, что ощущаем мир совершенно по-другому, чем даже сто лет назад. Речь идет не о том, что теперь, сидя дома в кресле, можно разговаривать с другими материками и наблюдать за падающими на Хусейна ракетами, а о базовых понятиях: благодаря автомобилям и поездам у нас изменилось чувство темпа и ритма; благодаря искусственно получаемым очищенным цветам – чувство колорита и так далее. Нас изумляют египетские пирамиды, но изумление это все-таки уже скорее ретроспективно. Чтобы пирамиды поражали так, как поражали двадцать веков назад, они должны быть высотою с Останкинскую телебашню и переливаться всеми цветами радуги.

Английский рок-музыкант Дж. Пейдж объяснял когда-то, что они – знаменитая группа "Лед Зеппелин" – используют необычные тембры, мощнейшие усилители и бешеные ритмы просто потому, что и грают народную музыку индустриальной эпохи.

Именно этим – созданием произведений искусства, соответствующих своему времени, и занимается Виктор Луферов.

Свыше тридцати лет, с 1965 года, когда впервые – впервые в России, до "Скоморохов" Градского! – была собрана электрическая группа "Осенябри", он идет своим собственным путем, стараясь, по его собственным словам, "перекинуть мост между городским фольклором и роком".

Он недаром открещивается от авторской песни. Главный ее посыл – "Давайте все вместе, давайте вполголоса" – ему совершенно чужд. Луферов убежден, что говорить, а тем более петь надо по одному и во весь голос. И не только петь самому, но и помогать делать это другим.

Для этого он создал театр песни "Перекресток". Именно театр, потому что Луферов – человек насквозь театральный, пожалуй, даже скомороший. В конце восьмидесятых, во время невероятного расцвета театрального движения, когда в одной Москве было порядка четырехсот театров-студий, он ставил спектакли по Хармсу, в которых лопались воздушные шары и летели в зал полутораметровые бумажные самолетики, и сам выбегал на сцену с гитарой, в огромных лаптях, зажав между ног тряпочную лошадь. Теперь эта лошадь, как и многое другое, висит на стене его театра-подвальчика на "Соколе".

Подвал этот – место уникальное. Авторская песня давно сделалась полноценной отраслью поп-индустрии. Большинство корифеев КПС плавно переместилось из пригородных лесов-полей в элитные кабаки, стыдливо именуемые "клубами-ресторанами" и "бар'д-кафе", где проникновенным песням про "не поговорили" и про то, как здорово, что все они здесь сегодня собрались, расслабленно внимают, приятно грустя об ушедшей молодости, отдыхающие после дневных трудов адвокаты и бизнесмены со встопорщенными от сотовых телефонов карманами пиджаков. В луферовском же подвальчике нет ни тени чинности, ни облачка ностальгии, там на сцене в невероятных джем-сейшенах и в буфете за рюмкой чая действительно пересекаются поющие и непоющие поэты с музыкантами-электронщиками и фольклорные исполнители с рокерами и джазменами-авангардистами.

Именно это – сводить вместе независимых творческих людей, работающих в самых разных жанрах, для обмена опытом и, возможно, создания новых произведений на "стыке", взламывающих привычные границы жанров, – Луферов считает сейчас важнейшим направлением деятельности своего театра.

"Молодежь сама знает, куда движется, – говорит он. – Эпоха бардов закончилась. Я начинал движение в 1965 году, мне надо закончить это движение, и закончить его сильно".

Это очень важное слово. Виктор Луферов в первую очередь – сильный человек, умеющий показать, какая невероятная энергия, драйв, заложена в спокойную песню Окуджавы, и способный не сдаваться – переломить, триумфально закончить самый провальный, рассыпающийся концерт. "Мне нравится, что у подсолнуха жилистая шея", – говорится в одной из его песен.

Кажется, у "Роллинг Стоунз", приезжающих в Москву в августе, разогревающей группы не будет – ни к чему. Да и какая из наших групп не выглядела бы рядом с ними смехотворно?

Я думаю, что достойным мог бы оказаться только он – городской бард конца XX века Виктор Луферов.