Нашу тему мы начинаем с рассмотрения культурно-исторической и генетической основы нации – с языка. Рассматриваем в сегодняшнем классическом контексте единой триады: "Язык – Сознание – Бытие", начинающейся с языка и опирающейся на язык.

Язык – самый глубинный и коллективный продукт исторической жизнедеятельности нации, работы её духа, воли, мировосприятия, самосознания, т.е. это её духовный, волевой, интеллектуальный потенциал, накопленный веками. "Сущность человека произрастает из языка" (М. Хайдеггер). Язык – реальный источник созидательных энергий, определяющий ключевые возможности развития нации, ибо "Язык ведёт ... и волит ..." (М.Хайдеггер). "Слово – полководец человечьей силы" (В.Маяковский). "Язык вмещает в себя всё прошлое и все творческие замыслы (т.е. – будущее) народа" (И.Ильин).

В последнее время феноменом языка занимается всё большее количество исследователей – от лингвистов и философов до математиков, физиков и биологов, ибо язык несёт в себе основные аспекты бытия. Собственно, это и не удивительно – "В начале было Слово ..." (Ин 1–1). "Смерть и жизнь – во власти языка, и любящие его вкусят от плодов его" (Притчи 18–22). И сегодня это открывается и осознается всё с большей очевидностью.

У нас речь идёт о созидательных силах, сосредоточенных именно в русском языке, о вполне реальном и прагматическом потенциале "великого и могучего" явления мировой культуры, а соответственно – о возможностях развития нации. "Человек есть человек, поскольку он отдан в распоряжение языка" (М.Хайдеггер). Наиболее духовной, т.е. энергийной – творительной – формой существования и рождения языка, "областью максимальной концентрации национального духа является – поэзия" (Д.Лихачёв).

Поэзия у всех народов – первичная форма познания, религиозного культа, основной инструмент духовного и интеллектуального созидания нации. Более того – сами принципы организации "мышления – познания" (и философского, и научного) адекватны именно принципам поэтической организации языка и мышления. "Поэзия – колыбель науки" (Ф.Бекон). "Наука органически возникает из высокоразвитых форм поэзии" (А. Потебня). "Любое непоэтическое раскрытие реальности не может быть полным" (Дж. Барроу). "Поэзия – колоссальный ускоритель возможностей мышления" (И. Бродский). "Мышление есть поэзия" (М. Хайдеггер).

Ломоносов не единожды повторял о неразрывной связи поэзии, науки и философии. И вот современная биология открыла и подтвердила эти положения. Последнее десятилетие считается в научном мире "десятилетием мозга". Получены удивительные результаты в области нейробиологии, нейролингвистики, лингвогенетики и т.д. Вот что пишут крупнейшие биологи и генетики о мозге и языке: "Мозг структурируется: нейронно-синапсные связи растут навстречу грамматике, фонетике и поэтике (стиховым структурам и связям языка). Таким образом, микрокосм физико-биологический выращивается и организуется информационным полем. Поэзия – системный язык мозга" (А. Седов).

"На уровне коры мозга стихотворный текст выполняет множество функций, общее назначение которых – налаживать и усиливать работу мозга, загружая все его способности (и не только языковые)".

[b]"Если мы хотим добиться полного развития душевных и умственных способностей у молодежи, необходимо сызмальства и подолгу подвергать её воздействию самых лучших метрических стихов".

Последние цитаты взяты из совместной работы двух знаменитых биологов Ф. Тернера (США) и Э. Пёппеля (Германия) "Поэзия, мозг и время". Интересно, что в своей работе эти биологи приходят к тому же выводу, который сделал И. Бродский: "Поэзия – видовая цель человечества". Приходят уже на уровне биологического обоснования этого положения!

Известные всему миру эвристические способности русского ума, а также его склонность к интеллектуальному синтезу развиваются именно из доминанты поэтических оснований нашей культуры, нашей "литературной цивилизации" (А. Панченко). Кстати, "безграмотный" крестьянин русской общины был с пелёнок погружён в поэтический язык фольклора, обрядовых песнопений, былин, сказов и, конечно, храмовой литургии.

Многие выдающиеся лингвисты и философы языка писали о том, что "язык является историческим телом нации", и чем более человек в языке – тем более он историчен и тем более он национален. И "наиболее русскими у нас являются те, кто наиболее укоренён в культурно-исторической и поэтической почве русского языка вне зависимости от его этнического происхождения" (А. Потебня).

Вот наша истинная почвенность, ибо "настоящий русский человек вышел из русской литературы" (В. Розанов). Это, фактически, развитие тезиса Н. Гоголя о том, что "Пушкин есть первый русский человек, каким он станет лет через двести".

Человек, воспитанный в поэтическом языке определённого уровня, обретает соответствующие возможности мышления, духовные – созидающие – энергии, нравственные ценности; "на качественно новом уровне усваивает и развивает научные, инженерные и гуманитарные дисциплины" (Д. Лихачёв). У нас невероятно богатый, синтезированный, "вселенский" (Гоголь), "эллинистический" (Мандельштам) язык, высочайшая мировая поэзия. Мы располагаем уникальным по своим возможностям инструментом формирования духа, мышления, языком, способным определить высоту нашего бытия.

То, что поэтический язык определяет и задаёт возможности "жизни-бытия", давно знала русская церковная эзотерика, записавшая само это знание через откровение русской азбуки: "Аз-Буки-Веди-Глаголь-Добро-Есть-Живет-Земля-Иже-Каки-Люди-Мыслет-Наши-Он-Покой-Рцы-Слово-Твердь (Твердо)". То есть: мы живём так – как умеем мыслить, а определяет это мышление – Глагол. Это древнее: "Сознание определяет бытие" – которое Маркс перевернул на материалистический лад.

Хорошо известный, но плохо осмысленный факт: если ребёнок не вырос в речевом пространстве до шести лет – он уже не заговорит никогда. Это означает, что самый активный период освоения языка и, соответственно, – самый активный период формирования языком мозга – мышления – сознания происходит в "дописьменном" возрасте, когда человек усваивает язык, включая его самые важные – поэтические – формы именно со слуха. Во все времена и у всех народов таким инструментом обретения языка поэзии была поэтическая песня. Все допечатные и дописьменные культуры – песенные: Ригведа, Одиссея, саги, былины, фольклор. Мы знаем, что выучить стихотворение "с листа" или запомнить в виде песни – весьма различные процессы. В "дописьменном" возрасте язык поэзии усваивается через песню особенно активно. В современной биологии этот факт входит в понятие импринта – т.е. "впечатывания". Это явление было осмыслено ещё в самых ранних мифах мира. У греков – в самом начале их культуры – было всего три Музы: Аойда – Муза песнопения, Мнема – Муза памяти (потом станет Мнемозиной), Милета – Муза обучения. Т.е. миф говорит о том, что память и обучение в основе есть – функция песни. Говорит о единстве триады: Песня – Память – Обучение. Аристотель это повторил своими словами: "Певец – воспитатель народа". Поэзия наиболее активно проявляет духовные смыслы бытия и генерирует идеи духовного и гражданского служения, этические и нравственные императивы. И подлинное (а не формально-идеологическое) обретение столь дорогих для нации начал принципиально не может произойти без усвоения этих уровней языка. "Главным гражданином и главным патриотом отечества является язык. И вне любви к родному языку – нет любви к отечеству" (Л.Толстой). Эти уровни языка обретаются не через их декларацию и не через школьное, зачастую – принудительное, обучение, а через живые реальные переживания языка поэзии в песне. Через литургию поэтического языка. "Пережитое через песню становится моим личным опытом... Мой родовой язык – язык певца" (Г. Г. Гадамер).

Литургия – дословно с греческого означает "общее дело". Все эпохи Возрождения начинались с литургии соответствующего поэтического языка и мирочувствия: барды, ваганты, миннезингеры, гусляры... Наш культурный и научный ренессанс "шестидесятых" тоже начинался с бардов – с русской авторской песни. Именно она – во многом – определила культурный климат, атмосферу, открытость диалога, культ дружбы, общения, гражданские и нравственные позиции наиболее созидательных слоёв общества. И сегодня в авторской песне присутствуют как собственные стихи, так и огромный пласт русской поэзии от Пушкина до Бродского и многих поэтов-современников. Песня – самая мощная форма включения человека в свои чувства, свой язык, своё мирочувствие, в свою веру. Вполне естественно, что все религии мира строят свои литургии на песнопениях. Так же и все тоталитарные режимы использовали песню как основной инструмент идеологического воздействия. Песня – это строй чувств, строй языка – мышления, строй ценностей, строй общения, а соответственно и общности. "Государство строят император и певец" (Шуцзин).

Через три тысячи лет эту мысль повторил В.Ключевский: "Россию построили Петр и Пушкин".

"Властью песен быть людьми

Могут даже змеи,

Властью песен из людей

Можно делать змей"

Так – по-своему – повторила Н.Матвеева известный стих Вергилия. И современная нейробиология говорит о том, что песня есть форма принудительного запуска механизма формирования активных биохимических структур и процессов мозга.

В контексте всего изложенного представляется более чем странным, что этот наиболее соприродный, фактически – богоданный, инструмент – песня – до сих пор не используется осмысленно и направленно по одному из своих главнейших назначений – обучению, внедрению языка поэзии. А об этом назначении певцов говорили и Пифагор, и Сократ, индийские и китайские философы.

Увы – современный человек формируется песенным потоком, не имеющим отношения не только к языку поэзии, но и вообще к понятию – язык. Со всеми печальными последствиями как для него лично, так и для всего общества.

Лукиан писал во II в.н.э.: "Рим движется к катастрофе, ибо певцы перестали воспитывать, а только развлекают".

В каком песенном поле идёт развитие человека, в какую песенную стихию он погружён сегодняшним тотальным песенным присутствием (ТВ, радио, магнитофоны и т.д.) – в тот язык, в ту культуру, в ту веру он и будет обращён. Таковыми же будут и его возможности, и возможности развития общества. "Благополучие государства зависит от благородства песен, которые поёт народ" (Шуцзин). "При помощи высоких гимнов и песен мы станем добродетельными и достойными процветания". (Ригведа) "Музыка и песнопения управляют человеком. От них зависят устои человека и общества. Определённые изменения в песнопении обязательно влекут за собой изменения в государственном устройстве". Это говорил Дамон, фактически повторяя Пифагора.

К аналогичным выводам пришли Толстой, Ницше, Циолковский, Скрябин, Вернадский... Хочется надеяться, что мы ещё способны их услышать.

Материалы, сопутствующие теме, можно скачать здесь.

Александр МИРЗАЯН. Для фонда им. В. Грушина, 2002.