Голос из динамиков магнитофона... Песни, от которых хочется взлететь, образы откуда-то из детства, оставляющие солнечное впечатление: воины, индейцы, сказочные персонажи, простые мелодии... "Чьи это песни?" "Олега Медведева".

И вдруг понимаю, что знаком с ним еще с летнего фестиваля на Дачной, где он спел на "свободном микрофоне" (тогда, с первого раза, не расслышал, но записал телефон — оказался не зря).

Снова и снова переворачиваю кассету, жму кнопку "Пуск", вслушиваюсь в отточенные стихи, в интонации... Знаю, что должен встретиться с этим человеком.

И вот поэт, автор песен Олег Медведев — гость "Шарманки".

Мы говорим с Олегом у него в маленькой квартире, в одной из девятиэтажек Университетского. Нас внимательно слушает большой умный кот по кличке Батон.

— Олег, ты иркутянин?

—Да, я родился в Иркутске, хотя позже провел восемь лет детства в небольшом геологическом поселке, где работали родители.

— Как получилось, что ты начал писать стихи?

— Началось это где-то в восьмидесятых годах — тогда хотелось петь что-то, чего в известных песнях не было. И стали получаться свои, хотя сейчас я их не помню — бумагой я не пользуюсь, все в памяти или на магнитофоне.

— Костя Погодин в интервью сказал, что песни для него — прошлое, вроде запасной люк, а у тебя Форнит, песни, гитара на шкале твоих ценностей где?

— Ближе к верху. Достаточно важное место это занимает. И что это — прошлое... Не хотелось бы мне так думать.

— Т.е. в будущем ты песни видишь?

— Вижу! Тут, конечно, не говори "Гоп", возможно все, связь — дело такое: может порваться — фиг потом найдешь, поэтому боюсь сглазить.

— В песнях ты — уверенный человек, твои герои ни больше ни меньше — собираются спасать мир. А ты уверен в правоте, что это кому-то нужно?

— Ну, спасать я никого не собираюсь, а нужно ли? Главное, чтобы мне было нужно. А еще кому-то — это дело второе.

— "Книгам — отбой, сказкам — отбой, война стоит у дверей!" Это из твоей песни. "Смейтесь, гады, будьте довольны, ваша миссия удалась!" Олег, миссия гадов и миссия Добрыни...

— Диаметрально противоположна! "Гадов" тут понимай, как хочешь. А вообще идет речь о мировой сволочи вкупе.

— А Добрыня — это не ты ли?

— Нет, это — не я! Может, мне и хотелось бы им быть, но это не я. Я человек тихий, домосед, в поездах езжу редко. И вообще эти крутые персонажи, которые у меня мелькают — это не обо мне.

— Если по твоим песням смотреть, по фразам некоторым, рок-н-ролл-то сдох, да?

— О! Сдох, да! Довольно давно сдох и слава тебе, Господи, что сдох! Т. е. сдохла вся эта эйфория — сальные патлы, наркота, тусовки, "Мы вместе!", пальцы веером, прибамбасы все эти — от них сразу пованивало.

— А как же некая культура, что несла Слово Духа, которая называется "Русский рок"?

— Никакой это не рок! Рока, если строго брать, в этой стране не было никогда и не будет. Лучшее, что было — это авторская песня, только в инструментале, а часто — возьми Башлачева — и без этого.

— А твои песни предполагают электричество?

— Да, предполагают! Многое, если не все, я вижу в электричестве.

— Что-то в этом плане делается?

— Мы пробовали с барабанщиком — получается. Сейчас, правда, затишье — нет басиста. Вообще нужны музыканты, которым бы это нравилось делать, студия нужна, деньги...

— О своих критериях творческих расскажи, и кто им, кроме тебя, удовлетворяет?

— Люблю хорошие песни, тексты хорошие. Еще я рифму люблю! Сейчас это, правда, не модно. В России сейчас с этим делом плохо. В Иркутске последние года три — хорошо.

— В Иркутске лучше, чем в России?

— Может, я не всей информацией владею, но из известных мне... Вот Щербаков, хотя и в рифму пишет, но он фокусник — не волшебник.

— Не волшебник?

— Да — неинтересный он, блеклый, слишком он в эстетствование ушел. Летов — волшебник. Янка была, Башлачев, Высоцкий. Ланцберг — тоже. А у нас в Иркутске много интересного.

— Например?

— Да целая куча! Вот Рома Гаврилин, Костя Погодин, Руслан Зюзиков, который вроде Бажиным стал, твои песни нравятся, Сергея Выборова. Наверное еще кто-то есть, я же в этих тусовках редко бываю.

— А в КСП ты не входил?

— Меня не шибко и звали, да и не тянуло. Во-первых — это тусовка. А тусовка — это плохо, по крайней мере для меня. И потом, по-моему, эти люди поют чужие песни, это, на мой взгляд, скучно. Что-то новое они вряд ли воспримут.

— Как ты оцениваешь свой "сектор обстрела"?

— В этом плане у меня песни простые, почти попсовые. Тексты более, скажем, демократичные, чем у Гаврилина или Погодина, мелодии почти плясовые.

— А где тебя можно услышать, прочитать?

— Планов у меня таких пока нет. И вообще я пою плохо: сколько выступал — ни разу не спел прилично...

... Ночь обдавала прохладным ветерком, а в голове звучало: "... Эти птицы помнят Трансвааль, помнят Трансвааль, помнят все — и бьются в окно..."

Александр Ощепков

Был в гостях Александр Ощепков, май 1996

По материалам газеты "Шарманка"