Известная исполнительница защитила диссертацию об авторской песне

У преподавателя факультета журналистики Воронежского госуниверситета Ларисы Дьяковой летом произошло два знаменательных события — она защитила диссертацию по бардовской песне, получила научную степень кандидата филологических наук и провела 12-й по счету фестиваль авторской песни "Парус надежды". Сегодня она, один из активных пропагандистов этого жанра, исполнитель и композитор, беседует с нашим корреспондентом.

Российская газета: Лариса, скажи, была такая мечта, что когда-нибудь увлечение авторской песней выльется в фестиваль, который будет ежегодно собирать "под парусом" многие тысячи единомышленников?

Лариса Дьякова: Нет, абсолютно нет. Это все Саша Демиденко. Он геолог, вернулся из Якутии, стал преподавать в строительно-архитектурной академии, нашел меня и позвал. Вначале задумал создать клуб любителей авторской песни, а затем настала очередь фестиваля. Я просто пела для друзей под гитару, меня и "в мир" вывели радиожурналисты Сергей Сыноров и Людмила Щеголькова.

РГ: Для тебя диссертация "Русская авторская песня в лингвистическом и коммуникативном аспектах" и фестиваль — теория и практика? И как они соприкасаются?

Дьякова: Авторская песня, при ее более полувековой широкой популярности, явление, как ни странно, мало изученное. Вот я и доказываю, что появиться оно могло только в России. Как жанр общения "по душам", отвечающий потребностям человека высказаться на миру, где, как говорят, и смерть красна. Скажите, в какой стране можно вот так запросто подойти к незнакомому и пригласить: "Давай с тобой поговорим, прости, не знаю, как зовут" (автор — Олег Митяев)? Когда русские собираются за столом, обязательно звучит песня. Так что тема словно лежала на поверхности, но никто ее не анализировал. Изучали стиль Окуджавы, Высоцкого, роль авторской песни. Мне эту тему — исследовать бардовскую песню как явление чисто русской культуры, отвечающей российскому менталитету, — предложил научный руководитель, профессор ВГУ Иосиф Стернин.

И только после я осознала, как мы все правильно делаем — "Парус надежды" не тусовочный фестиваль, у нас идет песенный душевный разговор, и над всей поляной, по каждой травинке словно разлита доброта. Современные коммуникативные возможности — Интернет и телефон — не заменят живого общения и того незримого, но ощутимого единения, чувства локтя, которые каждый чувствует на фестивале.

Мы и в городе не теряем друг друга, у нас есть клуб, где продолжаются встречи. С концертами, в основном благотворительными, ездим по всему Черноземью. И в колониях бываем, и в школах-интернатах. Такие удивительные судьбы встречаешь. На фестиваль ежегодно приезжают две девушки с ограниченными возможностями. Одна из них, Марина, семь лет пролежала парализованной, еще недавно могла ходить только на костылях. Она поэтесса. В этом году вышла на сцену мини-юбке и на шпильках. Представьте, сколько готовила себя к этому моменту и что он для нее значил! А вторая девушка, тоже поэтесса, могла передвигаться только в неуклюжих ортопедических ботинках, в кресле инвалида. Закончила юридический техникум. Я буквально умоляла маму и ее учительницу привезти ее к нам, говорила ей, что все будет хорошо, стесняться не надо, что еще и замуж выдадим и все наладится в жизни. Два года назад она решилась выйти на сцену. Вцепилась в костыли, ее всю трясет. И вдруг к ней подходит Алеша, наш аспирант, берет девушку на руки и выносит к ребятам. С ноги еще ботинок упал, но это уже не важно — она читает всем свои стихи, о доброте. И представьте, через две недели звонит и сообщает, что выходит замуж — за Алешу, разумеется. С тех пор они у нас вдвоем бывают, а на Рождество у них появился сын. Да ради них стоило собирать фестиваль!

РГ: Фестиваль и клуб — это еще и лингвистическая школа, помогающая слагать стихи на хорошем русском языке...

Дьякова: Русский язык размывает пошлость, его надо беречь, как великую ценность. Во время работы над диссертацией проштудировала до пяти тысяч авторских произведений. Их язык. Жаргонные, просторечные, нецензурные слова и выражения, к счастью, употребляются не часто, разве что для стилевого решения. Так что могу с полной ответственностью порадовать, что российские барды к родному языку относятся бережно.

В формировании стиля воронежских начинающих поэтов огромную роль играют старшие коллеги. В наш клуб приходят состоявшиеся поэты Галина Умывакина, Валентин Нервин, читают стихи, очень внимательны к слогу ребят. У нас давно завязалась дружба с петербургскими поэтами Валентином Вихоревым, Борисом Полоскиным, москвичом Владимиром Туриянским. Мы общаемся со стихотворцами из Тюмени, Сыктывкара, Нижнего Новгорода, даже из Воркуты. Что-то же заставляет их проделать немалый путь и приезжать на наши фестивали. Мы очень рады, что популярность его растет, что он стал отдушиной для интеллигентных людей, для которых слово, музыка и негромкое умное общение у костра — главное. За этим и едут.

РГ: Слышала, что ты в хорошей компании недавно представляла Воронеж москвичам. Как прошел концерт, публика все-таки искушенная?

Дьякова: Эту поездку, действительно, можно назвать и ответственной, и престижной. В Центральном доме итераторов в Москве был организован концерт, куда пригласили краеведа Олега Ласунского, Галину Умывакину, Валентина Нервина, меня, чтобы мы представили столичной публике литературный Воронеж. Я пела и одна, и в унисон с Андреем Солодовым, под две гитары, под гитару и скрипку — удалось сделать бардовские песни на невероятно сложные для восприятия стихи Мандельштама из его "Воронежских тетрадей", на стихи Галины Умывакиной, Анатолия Жигулина. Было два концерта — кроме ЦДЛ еще в доме Михаила Булгакова. Принимали нас потрясающие люди, открывшие, по их словам, для себя Воронеж. Но если бы кто-то знал, как мы уезжали. Машины не нашлось. В главном управлении культуры области нам предложили вместо командировочных написать заявление на материальную помощь... Вспоминать невнимание властей крайне неприятно.

РГ: Фестиваль запоминается встречами. Что тебя поразило, что запомнилось?

Дьякова: Запомнилось, как парень из Бенина (Африка), бард, студент университета, сидел у костра и беседовал с подростком из Воркуты, воспитанником местной исправительной колонии (группу ребят, кстати, постоянно вывозят на фестивали, они выступают). О чем говорили журналист Стэвэнс (Степка в нашем "переводе") и его собеседник, неизвестно, но словно родственные души встретились. Сидят, руками машут, а у мальчонки такой восторг в глазах!

На ум пришло сравнение фестиваля с паззлами — собираешь отдельные элементы, а получается настоящая картина

Евгения Лежанина, Воронеж