Ножкина Вета

(Продолжение. Начало в №6(13) 2008, 1(14) , 3(16), 4(17) 2009)

www.akbard.kz

www.nozhkina.ru

Если бы человек не умел перемещаться в пространстве, жизнь была бы куда скуднее. Даже обыкновенное желание попутешествовать раскрашивает нашу жизнь в романтические цвета мечтаний, не говоря уже о реальных перемещениях в пространстве... Сегодняшнее наше путешествие, в продолжение рассказов о музыкальных союзах, – с музыкальным ансамблем семьи Банниковых: Геннадием, Галиной и их детьми – Анастасией, Тимофеем и Степаном. Время балует их встречами нечасто: Геннадий со Степаном больше года живут в Москве, Анастасия – в Америке, Галина с Тимофеем – в Алматы. Но на страницах нашего журнала семья в полном сборе.

ИЗ ПЕСНИ — ПЕСНЯ

Геннадий, когда состоялся первый "выход" вашей песенной семьи в люди, в каком составе? Не хотел бы ты немного пофилософствовать на тему "авторская песня – как один из видов песенных жанров"?

— Семья наша вышла, можно сказать, "из песни" – мы с Галей познакомились в вокальном ансамбле Московского университета "Гелиос", и слово за слово – родилась ячейка общества, которая после окончания моей учёбы мигрировала на остров Сахалин, где всегда нормальная погода. Вот там-то мы и начали петь самостоятельно в промежутках между рождением детей Насти и Тимы. Участвовали в бардовских слётах, выступали в каких-то концертах перед рыбаками, записывались на сахалинском радио, устраивали детские утренники. Совсем недавно Галя встречалась с этими сахалинскими детьми, но уже в Санкт-Петербурге – они с восторгом ей сказали: "Вы нам устроили самое счастливое детство!".

Кстати, там же, на Сахалине, произошло наше позиционирование себя в жанре авторская песня. Недавно ушедший от нас Ланцберг, приехав тогда в Южно-Сахалинск, небрежно выкинул нас из списка АП, поскольку мы нарушали каноны жанра и вносили слишком много лишнего в простецкую "песню у костра". Короче, мы пели слишком красиво, а Галочка даже позволяла себе весьма фривольно ручкой махать. Не скажу, что вердикт мэтра нас огорчил – скорее всего, наоборот. Ходить по протоптанным дорожкам нам не очень-то хотелось, и мы продолжали гнуть свою линию – красивое многоголосье, мелодическое многообразие, стихотворная глубина. Собственно, эти критерии так и остаются нашими основными приоритетами до сегодняшнего дня.

Галя, как в вашей жизни раскручивались жизненно-песенные события (кстати, вы как с песней – в обнимку, под ручку или как-то ещё)? Влияли ли песни, исполняемые вами, на становление детей?

– У меня, кроме гуманитарного, есть ведь ещё и музыкальное образование (Краснодарское музучилище), и это очень помогает нам при аранжировках наших выступлений, что, согласитесь, только обогащает и украшает жанр авторской песни. А моё мнение: подо все жанры необходимо подводить классическую основу. Конечно, и до поступления в МГУ я выступала в различных музыкальных и певческих коллективах, и даже сольно, но ансамбль "Гелиос" выделю особенно. Это был уже практически профессиональный уровень – мы выступали в Москве, гастролировали и в Союзе и за рубежом, что в те времена было очень непросто. Я и до МГУ и после работала в музыкальной сфере, впоследствии главным образом в соответствии с положением наших детей. Когда они были маленькие – это были ясли и детский сад, потом – школа, где мы были главными устроителями музыкальных вечеров, кавээнов и т.д. и т.п. Поэтому дети были всегда под моим присмотром, в том числе и музыкальным. Что из этого получилось – судить зрителям.

Я правильно поняла, Настя, ты живёшь в Пенсильвании? Какой основной род твоих занятий? Как часто ты выступаешь в составе семейного ансамбля? Каково твоё отношение к АП в настоящее время?

– Да, я уже давно живу в США, около Филадельфии. Вначале училась в школе, потом в двух университетах (один, правда, в Канаде), сейчас работаю в агентстве по проблемам эмиграции. Но минимум раз в год, а то и два приезжаю в Алматы, и практически всегда мы выходили вместе с родителями и братьями выступать на различных сценах – в Доме учёных, вашем, Вета, бард-кафе, на фестивалях и т. д. Последний раз мы выступали в Москве в Доме архитектора, где только Тимохи не хватало. В Америке я тоже постоянно принимаю участие в фестивалях авторской песни. Конечно, веселее было, когда Тимка жил в Америке, но он уехал, и теперь я подумываю об отъезде ближе к своим. Кризис, конечно, мешает осуществлению этих планов. Но авторская песня всё равно помогает жить веселее и светлее.

Тимофей, как давно случилось "попадание" в песню, как шло становление тебя в песне? Что она для тебя значит сегодня?

– Когда-то, уже, можно сказать, давно, я взял папину гитару и начал втихаря по нотам и аккордам разучивать песни Битлз, родители подарили мне такую книгу. И вот таким тихим образом я освоил гитару, и с тех пор с удовольствием выступаю и в семейном ансамбле, да и в гордом одиночестве. Кстати, поначалу я был просто покорён песнями "Ивасей" (дуэтом А. Иващенко и Г. Васильева. – Прим. автора). И даже находясь вдалеке – четыре года я прожил в США, я с особым удовольствием участвовал в фестивалях авторской песни, на которые приезжают и наши известные барды – дуэт Никитиных, Алексей Иващенко и многие другие. И сегодня я в теме – в любой момент могу выйти на сцену в любом составе.

Степан, последние ваши с папой выступления всё чаще случаются на московских площадках. Твоё отношение к этим выступлениям?

– Я с удовольствием принимаю участие во всех музыкальных мероприятиях. Этим, я думаю, всё сказано. Кроме бардовского, я сегодня увлечён таким музыкальным направлением, ках хард-рок. В Москве я нашёл единомышленников, и мы снимаем студию для репетиций. Но выйти в составе семейного ансамбля где-нибудь в Центральном доме литератора – это особое удовольствие и гордость. Буквально на днях мы с папой и одним нашим другом скрипачом и гитаристом Алексеем Чибисовым дважды выступили перед москвичами.

Геннадий, а помнишь ли ты свою первую песню или первое стихотворение? Когда, в какой момент появилась в вашей жизни сцена и можно ли отнести ваше увлечение к профессиональной стороне?

– Первого стихотворения, пожалуй, не вспомнить уже. Что-то сочинялось ещё в школе, кстати, на украинском языке. А нынешнее моё пиитство – второе дыхание (хотя я бы не сказал, что было внятное первое), началось в период перестройки, когда мозги у всех нас, что называется, закипали и не совсем было понятно, куда нам всем бежать от тех памятных нам до сих пор житейских ужасов.

Что касается сцены, то после Сахалина мы переехали в Алма-Ату и начали с победы в конкурсе "Горный эдельвейс". Потом (правда, редко) мы участвовали в каких-то конкурсах – не очень это было интересно. Гораздо приятнее было подготовить концерт или просто выступление в капустнике, и собственно сама подготовка являлась наибольшим удовольствием во всём этом деле.

Твои стихи не так уж просты в понимании. Какие у тебя складываются отношения с твоими слушателями, читателями. Делишь ты слушателя-читателя на своего и чужого?

– Честно говоря, мне какое-то время было странно слышать, что мои стихи сложны. Я, наоборот, всегда стремился к простоте, прозрачности, лёгкости. Но коль уж это происходит, то, скорее всего, потому, что чужая душа – потёмки. То, что одному из нас кажется простым и очевидным, другому – сложным и запутанным. Мой читатель находится в основном в Интернете – каждый день у меня не менее ста–ста пятидесяти читателей только на сайте Стихи.ру, а на отдельные новые стихи – намного больше. В последнее время, видимо, с ростом качества стихов, особо негативных отзывов нет, в основном – очень тёплые, порой излишне, на мой взгляд, восторженные. Всем желающим побеседовать со мной, я стараюсь отвечать, и это общение занимает довольно большую часть моей сегодняшней жизни. Ни о каком делении на своего или чужого читателя у меня нет и, как мне кажется, не может быть в принципе.

Что для тебя важнее – чтобы ты "разгрузил" себя в стихотворени, или дал возможность "разгрузиться" слушателю?

Для меня сегодня ответ совершенно очевиден. В какой-то степени имеет место и то и другое. Окунувшись в российскую действительность, столкнувшись с персонажами Гоголя и Салтыкова-Щедрина, проснулась "гражданская" часть моего сознания, и конечно, я пробую как-то грузить читателя. Но роль поэзии мне видится всё же не столько в этом, а в том, чтобы читатель вышел от меня просветлённым, радостным, готовым творить добро. Если хотите, это моё основное поэтическое кредо. Впрочем, не только поэтическое.

Гена, ты уже больше года живёшь в Москве, посылает ли тебе разлука с родным городом стихи и песни? Какие поездки стали знаковыми и отразились на творческом багаже?

– Неприкаянность – это, мне кажется, одно из самых необходимых душевных состояний для поэта. Я уже давно веду довольно непоседливый образ жизни. Работал за рубежом, постоянно ездил и езжу в дальние командировки. И сейчас Москва для меня пока ещё не настолько близкий город, чтобы стать родным. То есть это уже довольно привычное для меня состояние души. Но, конечно, первые поездки ещё в доперестроечное и перестроечное время были, я не боюсь этого слова, знаковыми – именно тогда состоялся мой тесный союз с дамой по имени Поэзия. Ранее мы как-то только косились друг на друга. А поездки эти были, ах, приятно вспомнить – в Париж, Лондон и Африку...

Фото из архива семьи Банниковых