Для поклонников жанра авторской песни начало марта отмечено сразу двумя крупными концертными акциями. 4 марта в Московском Дворце молодежи состоится презентация сборника последних по времени песен наиболее популярных бардов страны "Время новых песен". А 10—11 марта там же, в МДМ, временно переедет в столицу Грушинский фестиваль, собрав на одной сцене своих многочисленных лауреатов, дипломантов и членов жюри. Поскольку мир тесен (или слой тонок — кому как больше нравится), многие имена участников значатся и в той, и в другой афише. В том числе и имя такого большого — во всех смыслах — автора, как Леонид Сергеев, творчество которого тесно связано и с проектом "Время новых песен", и с многолетней историей самого крупного в мире музыкального фестиваля. С ним мы и решили побеседовать, тем более что песни Леонида Сергеева заслуживают отдельного разговора и без их участия в каких бы то ни было презентациях и виртуальных переездах.

— У меня сложилось впечатление, что существующий в массовом сознании образ Леонида Сергеева как большого веселого клоуна не соответствует истине. Насколько я могу судить, вы все-таки скорее лирик, и минорных песен у вас больше, чем веселых. Как получилось такое несоответствие?

— Просто еще в 80-е, в эпоху "Веселых ребят", сложился довольно мощный имидж. Поскольку в передаче я пел только шуточное, то и люди на концертах стали просить меня петь исключительно веселые песни. Они приходили уже готовыми к тому, чтобы посмеяться. По молодости я пытался ломать этот имидж, старался побольше петь серьезных песен, пока не понял простую вещь: если ты можешь дать людям хорошее настроение, умеешь это делать, — дай. А потом прошло какое-то время... Темы для песен я уже могу черпать из собственного долгого опыта, и лирические песни стали появляться чаще, чем иронические. Хотя и их не забываю, потому что считаю, что нормальный человек должен и грустить, и радоваться попеременно. Если человек все время смеется — он идиот. Если все время плачет — тоже диагноз. Хочется верить, что большинство людей у нас пока еще остаются с нормальной, устойчивой психикой.

— Ваш последний диск называется "Фарфоровая свадьба", и там собрано, если не ошибаюсь, пять разнообразных вариантов описания этого замечательного обряда. Откуда такой интерес именно к нему?

— До сих пор не знаю, хотя первая "Свадьба" появилась еще в 1979 году. Просто к инсценировке в песне меня тянуло всегда. Если брать жанр песенной оперы, то у меня их штук восемь: "Снимается кино", "Шахматы", "Хоккей", несколько "Свадеб". Был еще "Футбол", но он не закончен.

— Насколько ровно вы относитесь к своим произведениям? Есть ли песня, которую можно назвать вашей авторской визитной карточкой?

— Песня, которую знают и практически на каждом концерте просят петь, — "Колоколенка". Это было совершенно непредсказуемое попадание, я вовсе не старался сделать песню, которая останется надолго, — само собой получилось. Тем не менее она сопровождает меня с 1979 года. Как-то так удачно все совпало.

— Она резко отличается от большинства ваших песен. История ее появления связана с тем, что вы долгое время ходили с поисковыми отрядами по местам боев Великой Отечественной?

— Да, в студенчестве. И потом, когда уже начал работать в газете, совершил шесть походов.

Слава богу, что и сейчас это движение существует, называется "Снежный десант", и в дни каникул студенты идут по пути различных воинских соединений. Мы ходили по пути дивизий, которые формировались в Казани. В основном на лыжах, потому что посещали такие места, куда добраться можно только на тракторе или на лыжах, — Калининградская область, Подмосковье, Украина, Белоруссия. Ощущения, пережитые во время этих походов, и стали основой, на которой появилась эта песня. И не она одна. Есть и другие песни, написанные там же, в походах, просто я их редко пою, потому что за каждой из них очень многое стоит. Приходится возвращаться памятью туда, откуда они появились, а это сложно. Потом, эти песни — очень дорогие, желание их спеть возникает только в том случае, если я чувствую полное единение с залом, со слушателями.

— Вы практически всю свою сознательную жизнь были так или иначе связаны с журналистикой, сначала в газете "Вечерняя Казань", потом в "Веселых ребятах", затем на радиостанции "Юность", а сейчас вы этот свой талант зарыли в землю?

— Я начал свою работу еще журналистом многотиражки, потом пришел в казанскую "Вечерку"... Потом, в Москве, я работал на радиостанции "Юность", с которой распрощался в 1989 году. А сейчас график работы очень плотный. Мы дописываем третий диск "Песен нашего века", есть еще несколько проектов. Только на прошлой неделе я закончил свой новый диск, который будет называться "Симфония нутра".

— Насколько я знаю, это будет не совсем обычный диск, а целая литературно-музыкальная композиция, где вы не только поете, но и читаете свои стихи под музыкальное сопровождение.

— Да, там много иронической поэзии, много миниатюр на 30-40 секунд и три новые песни, которые пока еще никто не слышал, специально для этого диска. Мне очень дорога эта работа, потому что там я впервые пробую заявиться в разных ипостасях. Не знаю, как это будет воспринято, но, во всяком случае, могу сказать, что это первый из семи моих дисков, который мне самому нравится.

— А много ли у вас стихотворений, которые так и не стали песнями?

— Немного, по той простой причине, что я стихов не пишу. Как правило, сразу появляется какое-то ритмическое решение, и потом Владимир Вишневский как-то мне показал, что писать стихи — это тяжелая работа, которой надо учиться. Надо (помимо всего) обладать еще чисто техническими познаниями. Я ими не обладаю, поэтому пишу стихи прежде всего на уровне ощущений, а если разбирать их профессионально, то все это очень незрело и сыро.

— У вас так мало книг именно из-за подобного взгляда на собственное творчество?

— Их две. Первая, маленькая, — "Концерт по переписке", которую мне как раз Володя любезно отредактировал. И вторая, чуть побольше, — "Штрихи к автопортрету", но там я, исходя из своей натуры, набросал всего — и стихотворные опусы, и фразы, и карикатуры, и черный юмор, и какие-то прозаические миниатюры.

— Вы уже около десяти лет сотрудничаете с Мищуками. Кто еще из современных авторов вам близок?

— Кроме Мищуков, мне и по духу, и по энергетике Володя Туриянский нравится. Потом, я же не разбираю специально песни, которые слышу, здесь симпатии чисто вкусовые: нравится — не нравится, мое — не мое. А в Мищуков я влюбился с первого раза, как только их услышал, потому что там такая мощь, такая энергетика, которыми мало кто обладает в современной авторской песне. Очень близок по взгляду на жизнь Юрий Панюшкин из Тольятти — мощнейшая ирония и стихи настоящие. Мне нравится, когда человек смотрит на мир и на себя иронично, даже самоиронично, — это меня очень привлекает.

— Одно время ходили слухи о возрождении передачи "Веселые ребята".

— Эти слухи уже пятый год ходят. С тех пор как было снято продолжение на гораздо более качественном уровне: на "Кодак", в учебной студии ВГИКа с роскошными декорациями. Это стоило бешеных денег, по тем временам было вложено около 200 тысяч долларов. Спонсировала проект фирма "Сэлдом" — помните такую? "Реклама не простая, а очень простая". Было отснято много материала, снималось на века и не устарело до сих пор. Но потом было 17 августа 1998 года, которое сделало цены на этот проект вообще запредельными. Фирма "Сэлдом" благополучно ушла в небытие, и в поиске новых спонсоров бедный Андрей Кнышев, автор этого эпохального проекта, прошел все — от правительства до бандитов. Но безуспешно. А очень жалко, потому что материал сделан на хорошем, по-кнышевски тонком, нормальном юморе, чего на наших каналах я до сих пор не наблюдаю.