25 мая 2001 года

Суббота, 25 мая

Топаллер: Добрый вечер, дорогие друзья. Я думаю, что у вас сегодня должно быть хорошее настроение: во-первых, потому что уже совсем скоро начинается официальное лето — июнь, июль, август. А, во-вторых, потому что в Америке праздник — "Мемориал дэй", а значит, три дня все отдыхают. Надеюсь, наши зрители в Израиле и Европе не очень нам завидуют...А мы сегодня попробуем еще улучшить праздничное настроение. Я вам с удовольствием представляю Тимура Шаова. Тимур, добрый вечер.

Шаов: Добрый вечер.

Топаллер: Тимур, "во первых строках моего письма" хочу сообщить, что очень рад знакомству — я горячий поклонник ваших песен.

Шаов: Это радует.

Топаллер: И ваш безобразный голос, и злобные стихи очень часто оглашают улицы города Нью-Йорка, поскольку, когда я еду в плохом настроении, то врубаю ваше CD на полную громкость. И надо сказать, что американцы в соседних машинах шарахаются. Я думаю, что таким образом они выражают свой восторг вашим творчеством.

Шаов: Я вообще-то не называю свои песни творчеством...

Топаллер: А как? Безобразием? Хулиганством?

Шаов: Это песенки, просто песни для поднятия настроения.

Топаллер: Такая скромность...

Шаов: Это не скромность, это совершенно искренне.

Топаллер: Когда я первый раз услышал ваши песни, то спросил: "Что это за парень"? Мне сказали: "Это врач, живет где-то в Карачаево-Черкесии. Сельский врач". Радостное чувство — имидж у человека не профессионально-противный, а любительски-интеллигентный. Врач, в свободное время пишет чудные песенки... С этим покончено?

Шаов: Да... Я теперь врач-расстрига. С медициной завязал и живу уже не в Карачаево-Черкесии, а в Дубне под Москвой.

Топаллер: То есть дело все-таки кончилось тем, что песни заставили поменять профессию. Вы стали бардом-профессионалом.

Шаов: Да, если такое сочетание слов возможно...

Топаллер: Вы были гастроэнтерологом?

Шаов: Эндоскопист, гастроэнтеролог, терапевт... Все в "одной бутылке".

Топаллер: Когда вы начали песни писать, вы вообще предполагали, что придется бросить медицину?

Шаов: Нет, упаси бог! Вообще очень трудно было порвать с медициной, потому что я люблю эту профессию. До сих пор снится, что я дежурю где-то по ночам. А потом просыпаюсь и думаю: "Боже, всего лишь сон!"

Топаллер: Кошмарный или наоборот?.. Тимур, я действительно очень люблю ваши песни, и хотел бы попытаться, не академически выражаясь, впихнуть их в программу как можно больше... Давайте начнем с замечательной песни, которую я считаю вашим поэтическим манифестом. Я имею в виду "Разговор с критиком".

Шаов: Но я ее манифестом не считаю, честно вам скажу.

Топаллер: Во всяком случае, она ваше творчество хорошо характеризует.

Шаов: Ну да, где-то наболело... Хорошо, "Разговор с критиком". Как-то на одном из концертов мне прислали такую записку, я до сих пор ее вспоминаю: "У моего мужа сегодня день рождения, не могли бы вы спеть песню, которая начинается со слов "Он пришел с лицом убийцы, с видом злого кровопийцы". Я с удовольствием спел для супруга эту песню. В общем, "Разговор с критиком".

Он пришел с лицом убийцы,

С видом злого кровопийцы,

Он сказал, что он мой критик

И добра желатель мой,

Что ему, мол, штиль мой низкий

Эстетически не близкий.

Я — фуфло, а он Белинский,

Весь неистовый такой.

Возмущался, что я грязно,

Своевольно, безобразно

Слово гадкое "оргазм"

Безнаказанно пою:

"Ты ж не просто песни лепишь,

В нашу нравственность ты метишь.

За оргазм ты ответишь,

Гадом буду, зуб даю!"

Я пристыженно заохал,

Стал прощения просить.

Сам подумал: дело плохо,

Этот может укусить.

Возмущался он безмерно,

Оскорбить меня хотел.

"Ты, — говорит, — вообще нудист, наверно,

А еще очки надел!

Нет бы спеть бы про палатку и костер,

Про то, как нам не страшен дождик хмурый.

Но ты засел, как вредоносный солитер

Во чреве исстрадавшейся культуры!"

Вреден, я не отпираюсь.

Утопил Му-му, я каюсь,

Все скажу, во всем сознаюсь,

Только не вели казнить.

Это я бомбил Балканы,

Я замучил Корвалана,

И Александра Мирзаяна я планировал убить.

А как выпью политуру,

Как сажусь писать халтуру,

Постамент родной культуры я царапаю гвоздем.

Клеветник и очернитель, юных девушек растлитель

И вообще я врач-вредитель,

Приходите на прием.

Если есть где рай для бардов,

Я туда не попаду.

Если есть где ад для бардов,

То гореть мне в том аду.

А в раю стоят палатки,

Все халявное кругом,

Чай густой, а уксус сладкий

И все песни лишь о том,

Что да здравствуют палатки и костер,

Наш строй гуманный, развитой туризм.

Ведет народ к победам ля-минор,

Все остальное ревизионизм.

И разгневанный радетель

За чужую добродетель

На меня за песни эти епитимью наложил.

Ты, говорит, обязан, хоть ты тресни,

Написать 120 песен о туризме и о лесе

Кровью все взамен чернил.

Думал я достал, постылый,

Чё те надо-то, мужик?

Серафим ты шестикрылый,

Ну, вырви грешный мой язык.

Слушал я, ушами хлопал,

А когда совсем устал,

То сказал я громко: "Жопа".

Тут он в обморок упал.

Но с тех пор в душе покоя нет,

И от переживания такого

Как-то мне приснился Афанасий Фет,

Бьющий Иван Семеныча Баркова.

Он лупил его кастетом,

Приговаривал при этом:

"Я пришел к тебе с приветом,

Рассказать, что солнце встало,

Что значительным поэтам

Выражаться не пристало".

А Барков просил прощенья,

Сжег поэму про Луку.

Вот такое вот знаменье мне приснилось дураку.

Но я песню написал,

Назло врагам,

Как одна возлюбленная пара

У костра, в палатке, под гитару

Получила пламенный оргазм!

Топаллер: Блеск. Тимур, спасибо. Действительно такой "вредоносный солитер на теле исстрадавшейся культуры". Даже не культуры, а исстрадавшегося бард-движения. Вот в песне вы упоминаете Мирзаяна...

Шаов: Алик Мирзаян — большой мой друг. Я с большим удовольствием его подколол в этой песне. Мы с ним действительно друзья.

Топаллер: А Егоров?

Шаов: Вадик? Мы редко видимся, но у нас очень хорошие отношения.

Топаллер: Вы знаете, мне приходилось про вас читать, что вы такой злобный, такой мерзкий, такой гадкий. А кого спросишь из ребят, которые...

Шаов: Что вы?! Я белый и пушистый!

Топаллер: А спросишь ребят, которые поют лирические песни... Меня, например, не удивило, что к вам очень тепло относится Леня Сергеев. Меня не удивила реакция Бори Кинера и Миши Цитриняка. Но, вот скажем, Мищуки — такие лирики...

Шаов: Каждый делает просто свое дело и все. Если это хорошо, неважно какая песня — лирическая, сатирическая.

Топаллер: Мне однажды пришлось услышать от одного вашего поклонника, что Тимур Шаов — это современная помесь, извините за это слово, Галича с Кимом. Что по стилистике это два наиболее близких вам поэта, барда.

Шаов: Да, но я больше всего люблю Галича. И я считаю эти слова очень большим комплиментом для себя. Большое спасибо. Хотя я с юмором к себе отношусь.

Топаллер: С иронией?

Шаов: С большой самоиронией, потому что когда какие-то классификации делают, куда-то меня засовывают, говорят о творчестве... Честное слово, я теряюсь! Это не кокетство, мне это не нравится.

Топаллер: Кокетство, не кокетство, теперь вам придется с этим смириться. Пока вы были в Нижнем Архызе врачом — другое дело. Теперь вы профессионал, песнями на жизнь, извините, зарабатываете... Так что терпите. Кстати, "Золотого Остапа" вы получили уже после того, как бросили медицину?

Шаов: Да, это в прошлом году было. Вот эта премия для меня дорога.

Топаллер: Я слышал на одном из дисков песню, с концерта запись, где вы объявляли, что ваша первая песня — "Как я сломал ногу`, то есть ногу"...

Шаов: В общем, да, хотя до этого что-то там такое писал в школе еще, тогда мы увлекались "Машиной времени", Макаревичем... Я писал какие-то псевдо-глубокомысленные песни. Под Макаревича косил, эпигонством занимался. Беспомощные совершенно вещи. Те были, наверно, самые первые.

Топаллер: Но вот "Как я сломал ногу, то есть ногу" — это чистой воды подражание Высоцкому...

Шаов: Да, у меня таких песен штук 50, я их выбросил... Вторичные все...

Топаллер: Я сегодня перед записью долго и напряженно думал, какие песни попросить вас спеть... "Немецкую" — точно.

Шаов: Понятно. Моя супруга занималась с детьми репетиторством, и этот немецкий язык звучал с утра до ночи. А так как была однокомнатная квартира, меня этот немецкий язык просто достал! Хотя язык красивый, но я не бельмеса не понимаю... Итак, "Тевтонская песня".

Я читаю "Нойес Дойчланд" десять раз на дню.

Всяко-разные германцы-иностранцы

Задурили, басурмане, голову мою.

Решено: иду на крайность,

Поменять пора ментальность,

заодно национальность заменю.

Всенародно заявляю, что я немец.

"Хенде хох! Цурюк! Нихт шиссен! Ауфштейн!"

Я совковой жизни скидываю бремя,

Сердце рвется в милый край — Шлезвиг-Голштейн!

Нужно что нам, злым тевтонам? — Утречком пивка!

В магазин иду, как Зигфрид за Граалем.

Да, стране необходима твердая рука.

Продавщице крикнул: "Матка!

Бистро курка, млеко, яйка!"

Тут какой-то ветеран мне дал пинка.

Ну-ка, милая, мне шнапсу наливай-ка,

Да бегом давай доспехи мне зашей!

Мне жена кричит: "Я чайка, мол, я чайка!"

"А я Зигфрид!" — отвечаю, — "Нихт ферштейн!"

Вдоль по штрассе вместе с фройляйн выйду погулять.

"Гутен морген, чуваки! Иду вот в кирху.

Нет же в кирхе не киряют, ловят благодать.

Нам арийцам важно крайне:

Не вести себя, как швайне.

Это должен каждый бюргер понимать!"

Но! — Говорят, что немцы спят, когда напьются,

На фига тогда мне ваша Пруссия!

Если Пруссия — то место, где все прутся,

То это ж здесь, где вместе с вами прусь и я!

Вир зинд геборн дас мерхен сделать былью,

Преодолеть ди шпере унд ди вайт

Вернунфт нам дал стальные флюгельхенде,

А вместо херца — аузенбордмотор!

Топаллер: Данке шон. Перейдем к другой теме, поэтому я поблагодарю еще и на иврите: тода раба.

Шаов: Бэвакаша

Топаллер: Какие познания! Вы прекрасно изучили иврит за время гастролей в Израиле. Ваш израильский цикл — просто блеск. Вы там запихнули все, что только можно, начиная с "беседера", "шалома" и заканчивая более сложными словами.

Шаов: Например, "тахана-мерказит"

Топаллер: "Ох, мы жарили свиные шашлыки. Не кошерно, но волшебно, мужики!" Женщины очень любят женский цикл. Особенно песню о женских романах.

Шаов: "Любовное чтиво". На всех концертах просят спеть...

Топаллер: Очень жизненная потому что... Тимур, расскажите немножко о гастрольной деятельности. Израиль, Европа, вот теперь Америка. Кстати, я знаю, что в Америке вам на концерте от полноты чувств бутылку портвейна преподнесли.

Шаов: Да, да, это было вчера буквально! Это настолько трогательно... Потому что человек принес, видимо, самое дорогое, принял меня за своего и принес то, что сам любит.

Топаллер: Практически оторвал от души.

Шаов: Очень трогательно!

Топаллер: Выпили уже портвейн?

Шаов: Нет пока, берегу для торжественных случаев, для праздников.

Топаллер: Очень известная ваша песня "Твой муж гаишник". Мне очень понравилось, как вы, следуя за изменениями в социальной жизни, переделали ее в "Твой муж ГБДДшник".

Шаов: Но теперь я слышал, что будут возвращать обратно аббревиатуру. Это меня не страшит, потому что у меня есть оба варианта. Только бы они там какое-нибудь ФХЦЧ не придумали...

Топаллер: Да, тогда будет сложновато переделать...

Шаов: Но я очень надеюсь, что они там в рамках останутся

Топаллер: Тимур, попробуем еще одну песню? Я очень люблю "Сказочку", но она длинная...

Шаов: Она длинная, да.

Топаллер: А часть?

Шаов: Часть?

Топаллер: Давайте со второй части?

Шаов: Со второй части?

Топаллер: Ну да — с быстрой.

Шаов: Понял. Краткое содержание первой части! Сказочник рассказывает ребенку сказочку на ночь. Современный ребенок, современный сказочник, оба немножко того.... Значит, ребенок просит что-нибудь "покруче", чем обычно. Сказочник говорит:

Хочешь покруче?

Ну ладно — получишь...

Вот было у крестьянина три сына

Все трое — дураки, что характерно.

Атос, Портос и младший — Буратино

Принцессу встретили, и кончилось всё скверно!

Они вложили ей, на всякий случай,

Прям под матрац горошину тротила.

И от дворца остался только ключик,

Который сныкала безумная Тортилла.

Её царевич отловил и долго мучил

Кричал: "Зачем тебе такие уши, бабка?"

Потом убил, сварил и съел, а ейный ключик

У Дуремара поменял на центнер мака.

Царевич жил с лягушкой, как с женою,

Декомпенсированный извращенец,

На сивом мерине катался, параноик,

Любил других лягушек, многоженец.

Но сивый мерин обернулся Сивкой-Буркой

И человечьим голосом взмолился:

"Не ешь меня, болван, я болен чумкой!"

И тут же на берёзе удавился.

Вот это триллер, прям до слез, такие страсти!

Мне самому понравилось чего-то!

Раз наша жизнь покруче, чем блокбастер,

Должны быть сказки посильней, чем "Фауст" Гете!

Займемся мифотворчеством, а ля Альфред Хичкок!

Детишкам "каку" хочется, а "цаца" им не впрок.

Танцуй, Дюймовочка, хип-хоп, и будет всё тип-топ!

Кто против, кто? Да Дед Пихто и Агния Барто!

По городу ходила нетрезвая Годзилла,

Трёх кошек задавила и семерых козлят,

А бедные Степашки, да Хрюшки-Чебурашки

Со страхом эту сказочку глядят.

Гляжу с тоской, дружок, на ваше поколенье:

Все ждут метафизической халявы.

Сезам откроется по щучьему веленью,

А накось, выкуси! О, времена! О, нравы!

Пришел Кинг-Конг, Русалочка убита.

Сменили амплуа герои сказок —

Старик Хоттабыч — предводитель ваххабитов,

Добрыня водку возит на "КАМАЗах".

Боюсь, закончится всё неинтеллигентно,

Как в басне той, про птицу и лисицу —

Ворону как-то бог послал, послал конкретно

Прям вместе с сыром, и с лисой, и с баснописцем!

Течёт мёд-пиво по усам, а в рот всё не спешит,

Придумай сказочку ты сам, меня уже тошнит.

К примеру, как завёл чувак котяру в сапогах,

И сразу он зажил ништяк, весь в бабах и гринах.

У леса, на опушке, снесла яйцо старушка,

А мы его купили и съели, наконец,

Теперь мы всем колхозом больны сальмонеллёзом,

Вот тут и сказочке конец. Кто скушал — не жилец.

Ой, папа плачет! Есть для папы сказка:

"Вот жили-были Дума с Президентом.

И жили они в радости и ласке,

И померли они одномоментно..."

Топаллер: Спасибо, Тимур. Особенно мне нравится как "завел чувак котяру в сапогах и тут же зажил он ништяк, весь в бабах и гринах"... Группа "ГрАссмейстер". Вы CD вместе записали. Продолжается совместная работа?

Шаов: Нет, но сейчас мы иногда пересекаемся на концертах, вместе ездим на гастроли.

Топаллер: А почему так произошло? Здорово ведь, когда такое "мясо"... Инструменты, музыка, аранжировка, подпевки...

Шаов: Но ребята занимаются своей деятельностью, идут своей дорогой, я — своей. Они же не аккомпанирующая группа, они сами по себе. Но даст бог, еще что-нибудь запишем.

Топаллер: То есть постоянного альянса не получилось?

Шаов: Нет, да это и невозможно.

Топаллер: Сколько СD уже записано?

Шаов: Четыре и пятый — сборник.

Топаллер: Я заходил в магазин на Брайтоне и интересовался новыми поступлениями поэта-песенника Шаова. Сказали, что его диски идут как горячие пирожки... Нравитесь вы людям.

Шаов: Это очень приятно. Но ответственность накладывает!

Топаллер: Не страшно. Все равно меньше ответственности, чем у гастроэнтеролога.

Шаов: Да, вне всякого сомнения! Хоть никто не помрет. В крайнем случае, обругают просто.

Топаллер: А сильно ругают?

Шаов: Нет, не сильно. Изредка, но бывает... Если уж очень человек озлобился. Но я не понимаю: я, что у него денег занял, что ли, и не отдаю? Я пою свои песни. "Почему вы не пишете лирику?!" Да не знаю я! Не подходит же никто к Жванецкому и не говорит: "А не пора ли написать "Преступление и наказание"? Или к Задорнову.

Топаллер: К Жванецкому и к Задорнову тоже подходили. Просто они уже вошли в категорию классиков, и, поэтому стало подходить меньше идиотов и говорить глупости. Вот станете классиком, и вам поменьше говорить будут... Кима же уже не спрашивают, почему у него мало лирических песен.

Шаов: Вы знаете, это не самоцель. Вполне возможно, что мне захочется написать лирическое, но пока я ловлю кайф от того, что пишу...

Топаллер: А я ловлю кайф от того, что у вас почти нет лирических песен... Тимур, Галич много дал?

Шаов: Вы знаете, я впервые Галича услышал в 90-ом или в 91-ом, это было уже после института, у друзей. Потому что у нас там это не культивируется, бардовской песни в Карачаево-Черкессии нет практически... А Галича там вообще никто не слышал. И я боюсь, что до сих пор мало кто знает. И поэтому я услышал его довольно поздно, он сразу мне как бы лег на душу. Я его обожаю.

Топаллер: Думаю, что я поэтому так хорошо и отношусь к вашим песням, что тоже очень люблю Галича и чувствую какие-то близкие мотивы... Тимур, будем петь еще одну песню, несмотря ни на что! Вы помните, я упомянул в начале, что люди в соседних машинах хорошо знакомы с вашим творчеством? Когда я говорил, что при плохом настроении врубаю ваш диск на полную мощь, то имел в виду именно эту песню. И сегодня ее оставил "на закуску". У нас есть традиция — мы заканчиваем передачу стихами. Давайте закончим программу этой песней — "Все будет обалденно".

Шаов: "Боремся с депрессией".

Топаллер: Такой марш гедонистов...

Шаов: Специальная антидепрессивная песня, припев которой при многократном исполнении поднимает настроение. Сам пробовал, но только 140 раз надо, не больше, не меньше.

Жизнь сюрпризы преподносит,

Жизнь лупит нас под дых.

И депрессия все косит наши стройные ряды.

Обстановка неспокойна,

Психиатры сбились с ног.

А народ сигает в окна, нажимает на курок.

Люди злы, как прокуроры,

Ждут печального конца.

От тоски у всех запоры

И землистый цвет лица.

Улыбаться надо, братцы,

Не сдаваться, молодцы.

Если нация в прострации,

То нации концы.

Все будет обалденно

И не о чем скорбеть.

Нам надо ежедневно 140 пропеть

О том, что все отменно,

Все просто офигенно, все ништяк!

Эй, страдалец, зачитай-ка список личных неудач.

Зайку бросила хозяйка,

Уронили в речку мяч.

Из туфты не делай драму.

Мир прекрасен, жизнь идет.

Глянь-ка, мама моет раму,

Саша кашу смачно жрет.

Что, начальник обижает?

Да ты в гробу его видал!

Негритят жена рожает?

А вдруг твой прадед Ганнибал!

Это мелкие печали,

Был и хуже беспредел.

Одного вообще распяли,

Так он терпел, и нам велел.

Все будет обалденно

И не о чем скорбеть.

Нам надо ежедневно 140 пропеть

О том, что все отменно,

Все просто офигенно, все ништяк!

Если водку пить печально,

Можно тихо ошизеть,

Но все не так суицидально,

Если в корень посмотреть.

Денег нет, так и не будет,

Что же плакать зря о том.

Ты дыши, брат, полной грудью,

Жуй морковку полным ртом.

Занимайся сексом, спортом,

Плавай, рыбок разводи.

Дай хоть раз начальству в морду,

Делай что-то, не сиди!

Подними с дивана мощи,

Встань, занятие найди.

Соблазни соседку, тещу, тестя,

Только не сиди!

Все будет обалденно

И не о чем скорбеть.

Нам надо ежедневно 140 пропеть

О том, что все отменно,

Все просто офигенно, все ништяк!

Топаллер: Тимур, громадное вам спасибо за то, что пришли.

Шаов: Спасибо вам.

Топаллер: Мне было чрезвычайно приятно с вами познакомиться. Я желаю вам радости творчества, а себе я желаю, чтобы вас еще долго не потянуло к лирическим песням. Чтобы у вас было много концертов, много зрителей и обязательно много дорогих подарков, не менее дорогих, чем бутылка портвейна.

Шаов: Самый дорогой подарок, который я получал!

Топаллер: Дорогие друзья, наша сегодняшняя программа подошла к концу. Я вас благодарю за то, что вы эти полчаса были с нами. Всего вам хорошего, спасибо и будьте, пожалуйста, благополучны.