Говорят, в жизни каждый находит то, что ищет. Видимо, Грушинский фестиваль не исключение: навряд ли всю эту массу людей объединяет какая-то общая страсть, скорее, у всех свои цели, но уникальность фестивального пространства в том, что каждый здесь может удовлетворить именно свою потребность – иначе люди не приезжали бы.

Каждый получает свое: кто-то радость встреч, недосыпание и гордость за то, что я, мол, высидел все ночные концерты, кто-то – очередной провал в конкурсе и не менее гордое сознание своей правоты: я ведь так и знал, что это жюри ничего в моем гениальном творчестве не поймет. Кто-то находит смерть от паленой водки. А некоторые, самонадеянно причисляющие себя к мыслящей части фестивальной публики и не желающие расстаться с пагубной привычкой думать и анализировать, — эти некоторые получают богатый материал для размышлений, а также огромное количество поводов поворчать, покритиковать и блеснуть умишком. Чем мы и не преминем заняться.

Сразу хочу предупредить, что буду предвзятой, пристрастной и необъективной, ибо принадлежу к избранной касте людей, живущих на охраняемой территории, пользующихся бесплатным VIP-туалетом и кормящихся в столовой. То есть, к касте людей, которые на фестивале работают. Я завидую людям, которые приехали просто поглазеть, которые могут позволить себе сходить искупаться, медленно пройтись по главной фестивальной дороге и поболтать со всеми знакомыми, не боясь опоздать на очередное мероприятие, выступление и т.п. Вместо этих простых человеческих удовольствий у меня есть сомнительная радость – возможность взглянуть на праздник с изнанки (что, как известно, делать ни в коем случае нельзя). За свое любопытство приходится расплачиваться сполна – вместо того, чтобы приобщиться к высшей истине, я еще больше начала не понимать. Видимо, по скудоумию моему не дано.

Например, я не понимаю, как стали дипломантами фестиваля авторский дуэт "Серп и молот". Почему стали – понимаю. А как – нет. Я прекрасно помню, что на втором туре они были на нашей площадке. У меня не было солнечного удара, мозги окончательно не расплавились, и я четко помню, что мы большинством голосов решили их в третий тур не пропускать. Даже не подрались из-за этого. Не буду скрывать, я голосовала против, хотя прекрасно понимала, что дяденьки – потенциальные лауреаты (ну, ошиблась на ступенечку). Я прекрасно понимаю, что это не самые плохие тексты, не говоря уже об обаятельной манере исполнения. Только... не хочу я моему фестивалю таких лауреатов. Я не хочу, чтобы Песня превращалась в развлекуху. Меня тошнит от хитовых песен, которые провоцируют зрителя на подхлопывание и подпевание. ( "Слишком мало хитовости" — такой приговор вынесли на третьем туре Елене Гурфинкель, точнее – ее замечательному "Полотну". Правда, Лена сказала, что гордится таким отзывом).

Я не против юмора – при условии, что он смешной, что он не делает из зрителя идиота. В "Антитуристической песне", которую спел на Горе пресловутый дуэт, наибольший восторг вызвала шутка про туалет – дескать, соскучились мы по нормальным условиям. Реакцию можно понять: туалеты – неотъемлемая часть Грушинской романтики, все через них прошли. Но, видимо, более тонкого и возвышенного образа, которым можно было бы вызвать подобный же отклик у публики, найти не удалось.

Я прекрасно понимаю, почему ребята стали дипломантами. Они смогли угадать вкусы и запросы фестиваля – а это уже профессионализм. Они действительно показали себя знатоками национального сознания: ключевые слова второй песни, которую они представили на конкурсе, чрезвычайно импонируют русскому человеку: "веник, водка и ништяк". Я только не понимаю, что за неведомая высшая сила позволила себе пренебречь мнением жюри и отметить их званием. Дай Бог им дальнейших творческих успехов.

Может, я зря разворчалась, может, у дуэта есть в репертуаре и серьезная глубокая поэзия – хоть бы намекнули. Я бы тогда сразу зауважала их за мужество, с которым они добровольно приняли на себя роль шутов. Ведь другой дипломантский дуэт Саркисовых смогли показать себя с разных сторон. При этом сознательно выбрали для конкурса свою хитовую же "Землеройку", про которую автор, выступая на Втором канале (там он стал лауреатом), признался: "самая идиотская песня, которую я написал". И спасибо ему за эту честность.

Про лауреатов я понимаю еще меньше. Наверное, не доросла. Я вообще, наивная, думала, что хоть что-то понимаю в исполнителях. Но почему лауреатом стала Ирина Христианова, а не Дмитрий Рукавишников – я не понимаю. Да, конечно, выбор песни – куда уж Устинову тягаться с Окуджавой, который все равно должен звучать на Горе. Да к тому же совершенно случайно Ирине аккомпанировал Андрей Баранов и Ко. К слову сказать, не плохо было бы показать массам, как новая лауреатка владеет инструментом – это все-таки неотъемлемая часть исполнительского мастерства. По крайней мере, в авторской песне. И тем не менее, Димино исполнение было на голову выше незаслуженно плоского Булата Шалвовича с заученными жестами, профессионально прилизанного. Видимо, подрастерялась Ирина перед красавицей Горой и забыла золотое правило исполнителя: не себя показывать, а песню. Впрочем, это, как говорится, мое объективное мнение. Я действительно больше мальчиков люблю.

Видимо из-за того же полового пристрастия я не понимаю, почему лауреатом стала Катя Болдырева. Хотя здесь, не иначе, еще и ревность говорит – слишком уж обихаживают ее разные мэтры. Один весьма уважаемый мною человек попытался мне объяснить: во-первых, у нее явно есть будущее, во-вторых, есть багаж (то есть прошлое), в-третьих, внешние данные (артистические, что ли, уточнила я) и, наконец, она ни на кого не похожа. Но и после этого объяснения я все равно не поняла: у всех у нас есть прошлое и, хочется надеяться, будущее. И Грушинский – не детский конкурс, а лауреатство – не приз "Надежда". Насчет похожести – в конкурсе на тольяттинской "Балалайке" почти все 16-17-летние девочки-авторы поют в такой же манере. Вот, к сожалению, слов я у Кати не расслышала – наверное, опять звукооператор напортачил. А насчет артистических данных могу согласиться. Посыл мощный, держится Катя на сцене замечательно. Выразить эти ощущения хочется словами: "Во дает девка!" Но по отношению к девушке это звучит несколько некорректно, а то, что я не люблю эстрадной манеры пения – это уже мои проблемы.

Вообще, в организации фестиваля конкурсу отводится маловато времени. В частности, я не слышала, чтобы когда-нибудь проводилось такое важное мероприятие, как разбор полетов. Я недавно обнаружила, что в клубе не всегда есть информация о том, с какой песней автор или исполнитель стал лауреатом. А уж о такой диковине, как протокол заседания, я думаю, никто и не слышал.

Поэтому я была приятно шокирована, когда – на который уже год его существования – добралась до Второго канала. Слышала я о нем много, не всегда однозначные мнения. Знаю, что в определенном "продвинутом" круге лауреатство Второго канала ценится больше, чем официальное лауреатство.

На итоговом концерте Второго канала я увидела знакомые лица: Романа Ланкина – очень своеобразного исполнителя, которого отправили со второго тура, тех же Саркисовых, многих ребят, которых принято называть авторами третьей волны – молодежь с новыми образами и ритмами. Конечно, преобладание авторов бросалось в глаза – то ли наш брат исполнитель действительно пока редкий зверь, то ли еще не найдено адекватных инструментов для его отлова.

Можно спорить с мнением жюри, но всех отобранных ими ребят объединяет отсутствие этой самой хитовости, ориентация на публику думающую, слушающую и слышащую, которая будет задумываться над подчас непростыми хитросплетениями слов, существовать в песне рядом с автором, спорить и соглашаться с ним. Здесь зрителя не ждет "легкое чтиво", скорее всего вас загрузят, правда, сделают это с блеском и мастерством.

Покорила меня честность и верность принципу гласности: каждый раз объявлялось, кто из жюри (поименно) проголосовал за и против того или иного выступающего. Страна должна знать своих героев, кроме того, впоследствии можно вычислить степень прозорливости того или иного судьи.

Я позавидовала целенаправленной работе по отбору жюри – оказывается, для того, чтобы попасть в его состав, нужно пройти стажировку: показать самостоятельность мышления, свою ценность как критика и – как же без этого – верность основным идеям организаторов. В результате возникает коллектив людей – единомышленниками их вряд ли можно назвать, но мыслят они явно в одном направлении. Это позволяет многим вполне справедливо упрекать их в некой однобокости подхода. Рассказывают, как жюри дружно аплодировало одной девочке исполнительнице – и отослало ее на Первый канал, потому что она не вписывается в концепцию Второго.

Не знаю, правда это или сплетни, но этот случай вызвал во мне уважение: по-видимому эти люди четко осознают свою цель и идут к ней не взирая на мнения окружающих. Просто возделывают свой сад.

Именно наличием осознаваемой концепции, цели Второй канал выгодно отличается от Первого, где критерий, в конечном счете, один: нравится – не нравится. Естественно, понравиться таким разным людям сложно (жюри Первого канала подбирается случайно, часто люди впервые очно знакомятся друг с другом уже на площадке прослушивания). И с одной стороны, вроде бы хорошо, что судьи здесь не связаны определенной концепцией, а с другой – это и рождает своеобразный экстремизм: ведь исполнителю необходимо резко выделиться из среды себе подобных, сделать так, чтобы тебя заметили. И легче всего это сделать как-нибудь ярко, громко, весело и задорно. Поэтому задумчивая, тихая и глубокая лирика неизменно проигрывает – Гора ее просто не воспримет. Вот и получается, что жюри приходится выбирать не столько лауреатов, сколько участников концерта на Горе.

Цель же Второго канала, если я правильно поняла мысль его родителя Владимира Ланцберга (мне удалось немного поговорить с ним перед концертом на Горе) – поддержка личностной песни, то есть песни, написанной уникальной личностью, песни, где в уникальных образах запечатлен уникальный опыт автора, песни, которой наплевать на популярность. И эта песня задает определенные взаимоотношения автора и зрителя: слушатель здесь не потребитель, а собеседник автора.

На концерте меня не покидала мысль, что плотность новых талантливых людей на Втором канале значительно выше, чем на Первом. Это какая-то память жанра, который никак не хочет развиваться официально и постоянно стремится стать альтернативой, может, и не специально, но противопоставить себя генеральной линии.

И наверное, Грушинский будет жить, пока будет эта альтернатива, пока будет возможность выбора, пока будут разногласия и споры. Ведь если они есть – значит, творческий поиск продолжается. А песни разные, и их хватит на всех.

12 Апреля 2004