Говорят, что талантливые люди талантливы во всем. Дмитрий Бикчентаев — известный бард, автор музыки к кинофильмам и спектаклям, "человек-оркестр", владеющий практически всеми музыкальными инструментами, педагог, разработавший собственную методику обучения, успешный бизнесмен – как нельзя лучше подтверждает эту фразу.

— Дмитрий Андреевич, что такое современная авторская песня, как видоизменился этот жанр со времени его возникновения? На ваш взгляд язык, музыка сегодняшних исполнителей заметно отличаются от песен 70-х, 80-х годов?

— Это определенного рода выхлоп, один из видов интеллектуального творчества. Главным в современной авторской является настоящий, чистый русский язык, а слова должны быть положены на музыку, которая не мешает восприятию данного текста. Жанр видоизменился, как и любые виды творчества. В мировом масштабе меняется все в той или иной форме. В ХХ веке видоизменения во всех видах творчества были ускоренными и сделали существенный скачок. Новые веяния есть и в современной авторской песне. Хотя основоположники, ортодоксы жанра, к которым я отношусь с огромнейшим уважением, не всегда их признают.

— Вы являетесь членом жюри многих фестивалей бардовской песни, в том числе и самого известного Грушинского, принимали участие во всемирном слете бардов в Италии, состоите в оргкомитетах всех международных фестивалей. Часто говорят, что на фестивалях царит особая атмосфера открытости, добра, тепла. С другой стороны отмечается, что фестивали все больше становятся похожими на шоу, меняются темы и приоритеты, отношение становится потребительским. Выскажите ваше мнение о фестивальном движении.

— И то и другое имеет долю правды. В последнее время, во всяком случае, последние лет 15, казанские фестивали не имеют никакой поддержки со стороны государства. Нет ни финансовой помощи, ни духовной поддержки. Складывается такое впечатление, что республике это не нужно. В других регионах дело обстоит иначе. Например, в Ульяновске Комитет по делам молодежи очень заинтересован в том, чтобы авторская песня жила. Авторская песня – отличное средство для воспитания патриотизма. У нас сегодня патриотическая песня перестала

существовать как жанр. Есть редкие исключения, не считая опусов написанных Олегом Газмановым. Нет песен, которые сеют разумное, доброе и вечное. Зато есть песни, которые почему-то прославляют нарушение всех библейских заповедей, призывают к насилию, к изменению сознания, к наркомании и алкоголизму. А вот в авторской песне этого нет. Люди, которые стоят у власти и умны — а таковые у нас имеются, и я их знаю — они понимают, что авторская песня нужна. Просто руки еще не дошли. Так же, как не дошли руки до патриотизма, до воспитания патриотических чувств у наших сограждан.

— Вы полагаете, что с помощью авторской песни можно воспитать любовь к родине?

— Я считаю, что патриотизм можно воспитать, можно даже искусственно его насадить. И песня, как любой вид творчества — это вариант кодирования человека. В социалистические времена в нашей стране были весьма блестящие в этом отношении буквари и азбуки. Тогда после традиционных "мама" и " папа" первыми словами у ребенка были "родина" и "Ленин". Сейчас этого нет. Современная молодежь не знает истории страны, не стремится к знанию истории, к познанию творчества. Для многих ночные клубы полностью заменяют посещение выставок, концертов. Хотя и среди молодежи есть "искорки", есть совершенно гениальные поэты.

— А среди исполнителей авторской песни много таких?

Практически на каждом фестивале, причем, чем крупнее фестиваль — тем лучше, я нахожу несколько новых звездочек. Это просто кладези, которые нигде не светятся, не выступают. И участвуют в конкурсах только потому, что их попросили друзья, попросили защитить честь какого-нибудь провинциального городка.

— В Казани такие "искорки" есть?

— Есть. И их достаточно много. Например, Катя Болдырева — звездочка, которая вырвалась с казанской орбиты и вышла на международный уровень. Буквально месяц назад у нее завершились гастроли по США. Я за нее просто рад!

— В своей автобиографии вы отмечали, что в детстве вам пытались привить любовь к скрипке и отбили на некоторое время любовь к музыке вообще...

— Я на протяжении семи лет "перепиливал" скрипку, а потом два года вообще не мог слышать никакую музыку вообще. А в 13-14 лет у меня появилось желание играть на гитаре, и без всяких учителей я этому научился. Затем освоил огромное множество музыкальных инструментов. В каждой стране я посещаю музыкальные магазины и привожу национальные инструменты. В моей коллекции 80 инструментов, из них около 30 – дудки. Друзья из поездок привозят экзотические инструменты в подарок. Звонят, допустим, и говорят: "я привез такую штуку и если ты мне сыграешь сейчас какую-нибудь мелодию "Битлз", то я тебе немедленно инструмент подарю". Я тут же приезжаю и играю "Мишель" на каком-нибудь ребабе... Единственный инструмент, который я никак не могу освоить, это непальская скрипка...

— Значит, не случайно вас называют "человек-оркестр"? Кроме непальской скрипки все остальные инструменты вам подвластны?

— Наверное, да. Я не владею амбушорными инструментами, такими, как труба, тромбон. Просто никто мне не показывал, как ставить аппарат. Хотя на тубе я играл в духовом оркестре.

— Так как вы считаете – нужно заставлять учиться музыке? С одной стороны насилие отбивает всяческий интерес. Но есть и масса других примеров: многие выдающиеся музыканты благодарны родителям за настойчивость и даже жесткость.

— Я думаю, что заставлять стоит. Только не нужно перегибать палку — музыка не должна становиться пыткой, нельзя доводить ребенка до слез. Тут, конечно, многое зависит и от родителей и от педагога. У меня был совершенно потрясающий педагог — Александра Максимовна Гурьянова. Она мне очень многое дала по классу скрипки, хотя методы воспитания тогда были несколько иные. Я помню, как слезы лились на деку моей скрипки. Тогда мне было 8 лет, наши окна выходили на площадку на озере Кабан, где дети катались с горки на санках. И я хотел туда, а не стоять у пульта и не "распиливать" концерт Вивальди. Мне было скучно. Периодически в определенных компаниях я беру скрипку в руки. Последний раз я хорошо наигрался на озере Каноньер. Там потрясающая акустика. Ночью на абсолютно пустом озере я играл на скрипке.

— А своих детей отдали учиться музыке?

— Да. Младшая дочь с отличием окончила музыкальную школу. Я надеялся, что из нее все-таки получится музыкант, но она сказала, что это не специальность и ушла в математику. Сейчас учится на ВМК в Казанском университете. Хотя она совершенно самостоятельно, без помощи отца, освоила гитару и даже пишет песни. Одна песенка, которую она написала, переведена на татарский язык и сейчас является попсовым хитом, исполняется по радио. Хоть что-то в ней от отца осталось.

— Вы разработали собственную методику обучения игры на шестиструнной гитаре. В чем ее особенность?

— В наше время все хотят скорейшего результата. Я, при соблюдении определенных правил, могу человеку пообещать, что через три дня он споет первую песню, через неделю — пять песен, через две недели — десятка два-три, а через пару месяцев он сможет продавать билеты на собственный концерт. Эта методика на том и строится, что человеку не забивают голову лишними музыкальными терминами. Человек благодаря своим собственным резервам, собственной интуиции должен понять, как строится песня, как строится мелодия, и при этом он может не знать, как строится аккорд. Многие мои ученики, которых я обучал или которые обучились по той книжице, вышедшей 15 лет назад, играют и с благодарностью относятся ко мне. Я видел эти книги в ксерокопированном варианте в Израиле, в Германии, во Франции, они разошлись по миру. А в Израиле даже была попытка перевода на иврит. Книгу я написал в соавторстве с "Великим татарским композитором" Виталием Харисовым. Это блестящий гитарист-виртуоз и преподаватель. Вот мы с ним как-то сели и в течение пяти дней написали книгу.

— В начале разговора вы отметили, что главное в авторской песне – стихи. Вы работаете в этом жанре как композитор. Какими должны быть стихи, чтобы получилась песня? Что важно — содержание, музыкальность, что должно зацепить?

— Сложно сказать. Основополагающий момент – в стихах должен быть правильный русский язык. Пусть это не будет язык Пушкина, но не должно быть издевательства над языком. За строками, сплетенными в рифму, должен обнаруживаться человек. Человек интеллектуальный, со своим взглядом на мир, со своими переживаниями, ну и, наверное, с добротой. Мною замечено, что доброта просматривается в любых стихах, у недоброго человека стихов не получается. Хотя поэты видоизменяются со временем: начало такое радужное, романтическое, а с годами человек становится злее. Время меняет человека, талант остается.

— Расскажите о стихах, которые произвели на вас впечатление в последнее время?

— Это стихи кишиневского поэта Игоря Доминича, совершенно не известного в России. Его произведения можно разве что в Интернете обнаружить. Сборник стихов Игоря недавно издал его друг, ученый и большой любитель поэзии Саша Соломонов, проживающий в Гамбурге. Тираж книги был небольшой, всего 500 экземпляров, но мне посчастливилось — я был в этом году в Берлине на фестивале и Саша подарил мне этот сборник. Читать я начал в поезде, не удержался и выслал ему sms со словами "книга потрясающая!". Когда приехал в Казань и прочитал более внимательно, позвонил в Гамбург, узнал номер телефона Игоря Доминича, дозвонился и высказал ему все комплименты, какие только есть. И вот сейчас у меня одна песня на стихи Доминича точно написана. Будут и другие. Я над песнями работаю очень долго и кропотливо, боюсь брака.

— В 90-е годы году вы открыли собственную фирму. Расскажите, как вы пришли в бизнес?

— Мне очень нравилась моя предыдущая работа — я был преподавателем Казанского театрального училища. О такой работе творческому человеку можно только мечтать. Тебя окружают творческие люди, есть десятка два учеников, которые следуют за тобой, с которыми ты можешь экспериментировать. Но как-то, в начале 90-х, после получения зарплаты я заплатил за квартиру, купил еды, и обнаружил, что деньги кончились на третий день. Тогда я понял — что-то в этой жизни надо менять, ибо я не позволю, чтобы мои девочки голодали. По объявлению в газете я нашел работу. Начинал рекламным агентом, и очень быстро сделал карьеру. На протяжении двух с половиной лет работал на чужую фирму, потом открыл свою. Наша компания многопрофильная, мы занимаемся сервейингом, розничной и сетевой торговлей, производством, издательской деятельностью, инвестиционными проектами.

— Как человек творческий, не думали о том, чтобы создать фирму, связанную с музыкой?

— Было такое желание — заняться бизнесом, связанным с музыкой. Более того, у меня несколько лет просуществовала музыкальная редакция. Я, наверное, первым в Казани начал набивать ноты на компьютере. Точнее, в моей фирме это начали делать, я в этом отношении человек тупой, компьютером до сих пор не владею. Я приобрел станцию, которая с клавиш переносила все это в нотографию. Но эта фирма работала даже не в ноль, а в убыток себе. Пришлось это направление закрыть. Тогда, в 1995-96 годах я не мог себе позволить содержать убыточное предприятие.

— Как сочетаются в вашей жизни бизнес и творчество?

— Бизнес — это работа. Не всегда любимая и не всегда приятная. Но это средство к существованию. Хочется жить лучше, хочется зарабатывать деньги, хочется подумать о старости. Творчество для меня всегда хобби.

— Вы работали над музыкой для кино и театра. Расскажите об этом направлении вашего творчества.

— Работать было очень лихо и весело. Музыка рождалась легко, иногда я даже денег за эту работу не брал. Есть два художественных фильма с моей музыкой. Один – "Долгий путь к пророку" — снимал мой студент Дима Чубаров. Музыки там написано много, свыше часа музыкальных треков. Но фильма я не видел, хотя знаю, что примерно раз году его демонстрируют в Казани на закрытых просмотрах. Было огромное множество документальных фильмов снятых блестящим режиссером Робертом Хисамовым, были какие-то попутные работы.

— Последний документальный фильм был сделан в прошлом году, но, честно говоря, я даже названия его не знаю. Это грантовый фильм, снятый по заказу Комитета по кинематографии России. Документальное кино об интересном человеке, музыканте с непростой судьбой. Музыкальные треки я сделал на основе его мелодий, где-то переработав, где-то скомпоновав. Получился определенного рода микс.

К сожалению, кинематография в Татарстане находится в очень чахлом состоянии. Для меня это очень интересный вид творчества, я готов писать песни для кино за очень небольшие деньги. Вообще, совмещение двух видов творчества дает потрясающий результат. Не зря сейчас проводят оперные спектакли, используя натуральные декорации, на фоне архитектурных сооружений. Допустим, "Князя Игоря" ставят где-нибудь в Великом Новгороде или "Аиду" на римских развалинах. Опера сам по себе жанр знаменательный, в котором драматургия совмещается с музыкой и вокалом. А когда на это накладывается свет, архитектура и все, что тебя окружает, говорят, что это совершенно потрясающее зрелище. Я ни разу не был на таких спектаклях, очень хотелось бы побывать.

— А еще чем с удовольствием бы занялись?

— Судомоделизмом. Это мое детское увлечение – кораблики. Я занимался судомоделизмом, когда учился в музыкальной школе, был кандидатом в мастера спорта. Люблю работать руками. Все мечтаю — выйду на пенсию и буду внукам кораблики лепить.

— Последний свой кораблик когда "слепили"?

— Очень давно. Когда мои дочки были еще маленькими, просто из палочки выстрогал им кораблик. Хочется делать красивые корабли, но это кропотливая работа, требующая времени. Не знаю, когда до этого дело дойдет. А еще книгу хочется написать о том, что я видел, с кем был знаком. Хочется показать, почему я пишу те или иные песни, рассказать о моих соавторах. У меня много друзей. Иных уж нет, а те далече... Но ни с одним из них не разорваны отношения. Слишком они все хороши.