Приклеить бирку к творчеству Тимура Шаова сейчас так же сложно, как в свое время к творчеству Владимира Высоцкого. Фигура самодостаточная, ни под какие музыкальные и прочие каноны не подпадающая. Поэтому определять можно только в сравнении. А если сравнивать, то Тимур Шаов — это нечто среднее между Виктором Шендеровичем и Вуди Алленом: смешно, о политике, с самоиронией и через глубокий психоанализ. Хотя, конечно, этим магия шаовских песен не исчерпывается.

"Не для людей, а для себя"

— Тимур, как вы сами определяете свое направление в бардовской музыке?

— Не знаю. Отвечу вопросом: это направление ли? Бардовской ли? И даже музыки ли? Устал искать определение жанру. Пишу песенки — в основном; иногда получаются песни.

Цену своим песням я знаю и не обольщаюсь, что они останутся в веках: поэзией это назвать нельзя.

— Не могу согласиться... Вы имеете в виду, что ваши тексты слишком злободневны?

— Пожалуй. Но тут еще вопрос, огорчаться или радоваться, что они злободневные: с одной стороны, это значит — сиюминутные, а с другой — актуальные.

Но не только в этом дело. Читать свои тексты я не люблю — не нравится, как это на бумаге выглядит. Даже спорил с "Новой газетой", которая хотела некоторые из них напечатать.

Тут ведь важно, как ты эту песню поешь, как актерски подаешь, как оформлено музыкально, как два орла за спиной подыгрывают (орлы — это Сергей Костюхин и Михаил Махович, виртуозные аккомпаниаторы Тимура Шаова. — А. Б.).

— Ваши песни влияют на многих людей, формируют их представление о мире — потому что вы просто и афористично отвечаете на многие вечные вопросы. Это накладывает ответственность?

— На мой взгляд, очень вредно ощущать ответственность в творчестве. Речь не о том, что можно писать все, что в голову взбредет: внутри всегда сидит цензор по имени воспитание. Это ограничивает человеческую вседозволенность.

Но если будешь чувствовать ответственность перед обществом, садясь за стол с гитаркой, — будешь писать для людей. А писать надо не для людей, а для себя. Я высказываю личную позицию. Слава богу, оказывается, что она совпадает со вкусами многих.

Я не пишу для вечности. Поэтому же не люблю, когда говорят о моем сходстве с Галичем, Окуджавой. Самое близкое сравнение, которое я знаю, — Жванецкий.

— А Шендерович?

— Да, пожалуй. В нем главное, что Шендерович не видит себя в роли Льва Толстого. Он не хочет "остаться в памяти потомков" — важнее, чтобы собственные внук и правнук вспомнили добрым словом. То же самое и со мной.

"Охота вам стрелять! Ложитесь спать..."

— Расскажите о новой программе. Есть ли в ней социальные, политические мотивы?

— Все песни написаны в прошлом и в нынешнем году. С ужасом думаю, что за новые сяду не раньше января: все концерты, раскрутка альбома...

А из актуальных песен выделяется "Боржоми и дружба народов". Написана она давно, по поводу запрета ввоза боржома и грузинских вин, который произошел, надо понимать, вследствие ухудшения отношений, а не качества этих напитков. Но теперь как-то по-другому песня зазвучала... Меньше о боржоми, больше о дружбе народов.

— Логичен следующий вопрос: что вы думаете о российско-грузинском конфликте?

— Тут я эксперт — по межнациональным вопросам: я наполовину черкес, наполовину нагаец (черкесы — это те же абхазцы, одна группа этническая). А жена у меня грузинка. И с той и с той стороны родственники и знакомые, которым я абсолютно доверяю. И одни говорят одно, а другие — другое. Иртеньев написал: все правы, одна война не права...

В этом конфликте столько подводных камней, а информации так мало. Хотя господин Саакашвили мне мало симпатичен. А что наши натворили — мы достоверно не знаем; правда, друг журналист мне рассказывал — тоже натворили. Вступились, но у нас не умеют остановиться там, где надо.

Люди оказались заложниками большой грязной политики — и грузины, и осетины.

— Считаете ли возможной новую холодную войну?

— Ничего хорошего в этом нет, какая бы война ни была, хоть горячая, хоть холодная. Но такие отношения могут и вернуться: люди решают свои геополитические задачи, начинают лаяться. На эту тему хочется написать песню — как вырос уровень идиотизма в мире. XXI век — ну что не живется...

"Охота вам стрелять! Ложитесь спать, поберегите нервы".

Но повлиять-то на это невозможно...

"Остается только руками развести"

— Сколько еще лет надо водить по пустыне российский народ, чтобы началась человеческая жизнь?

— Я оптимист. Хотя оптимистом стал вынужденно — деваться некуда. Потому что не все процессы, происходящие у нас, дают повод для оптимизма. Скорее наоборот — для пессимизма...

Знаю, что столько хороших лиц увижу на концерте. Вроде все люди нормальные. А все вместе почему-то — опять единый советский народ, строители светлого будущего.

Депрессивных регионов в стране полно. Расслоение в обществе страшное: квалифицированный хирург в провинции получает 8–10 тысяч, и когда возвращаешься в Москву, в поток "Бентли", понимаешь, что что-то не так.

Все торгуют, производство не растет. Какой-то цинизм в воздухе разлит. А уж про правовое состояние — туши свет: повальная коррупция, преступность сумасшедшая. Жалко. Но вот что делать с этим — не знаю...

Наверное, нужно пытаться разобраться, искать разную информацию, смотреть разные источники. Я и Проханова, и Новодворскую слушаю, и того же Каспарова, и того же Дугина. И этих ребят на Первом канале...

Ко всему надо относиться критически, скептически. Когда все это переваришь внутри — какая-то позиция возникает. Главное — не по-тупому все это воспринимать.

— Слышали о строительстве в Петербурге небоскреба?

— Это кукурузина? Слышал что-то. Но это же, наверное, не в центре?

— В центре.

— Серьезно?! (Смеется.) Супер! Куда же смотрят (показывая глазами вверх) выходцы из нашего города?..

— Что можете сказать по поводу нарастающего нацизма?

— А что нормальный человек может по этому поводу сказать?..

Наверное, в первую очередь это следствие расслоения общества, маргинализации. Власти у нас декларируют борьбу. Все декларируют и декларируют.

У нас ведь никто из идеологов напрямую не проповедует фашизм. Но под маской патриотизма... Патриотизм — это хорошо; но не ура-патриотизм. Должен быть патриотизм плюс здравый смысл.

Если кто-то считает, что люди из других мест приезжают и занимают рабочие места — сначала надо разобраться, занимают ли действительно, и как, и почему. А если они где-то переходят границы, установленные в обществе, — должно существовать правовое государство, которое руками силовых ведомств будет с этим бороться.

— А если сами органы заражены?

— Тогда нам с вами остается только руками развести. И писать об этом.

Беседовал Анджей БЕЛОВРАНИН

Фото Михаила МАСЛЕННИКОВА

Подтекст

Байки от Евгения ВДОВИНА, директора Тимура Шаова:

Года два назад на Грушинском фестивале Тимур Султанович™ вылез из палатки утром после вчерашнего, в одной руке — вобла, в другой — пиво. Проходящий мимо поклонник обрадовался:

— Как вы фотогенично выглядите! Можно вас сфотографировать?

— А то! — ответил Тимур Султанович.

И поклонник побежал за фотоаппаратом. А тут мимо проходил Юрий Юлианович Шевчук.

— Юлианыч! — обратился к нему Тимур Султанович. — Иди сюда. Садись, воблы поедим, пива попьем...

Юрий Юлианович и не подумал отказываться. Сели они рядышком у палаточки, пиво попивают, воблу едят.

И тут, откуда ни возьмись, прибегает поклонник. Посмотрел на эту картину и немедленно попенял Юрию Юлиановичу:

— Мужчина, отойдите — не видите, самого Шаова снимают!

Говорят, Юрий Юлианович очень смеялся.

xxx

На Брайтон-Бич в Нью-Йорке Тимур Султанович, по национальности наполовину черкес, наполовину нагаец, не просто популярен, а, прямо скажем, моден. И вот перед одним из концертов стоят у входа в зал две дамы, вполне себе брайтон-бичного вида. Они и до того не так чтобы молчали, а тут одна из них возьми да и скажи:

— Смотри, Маш! Приезжает какой-то ингуш, поет на русском языке — и сколько евреев собралось!

Нельзя не отметить, что способность объединять разные народы — одна из наиболее ценных черт творчества Тимура Султановича™.

xxx

Кстати

Возвращается время, когда особенно ценится умение писать так, чтобы было что прочесть между строк. И на концерты Шаова ходит как раз та особая публика, которой чтение необходимо как воздух.

— Атмосфера совершенно как была когда-то на концертах Высоцкого или скорее Галича, — рассказывает одна из зрительниц. — Все жили среди затхлости и полного безмолвия, и вдруг со сцены раздавался голос Галича: "Но явились трое в штатском на машине КГБ. Всех троих они забрали, обозвали их на "б". А пропало навсегда. Бэ пропало навсегда..." — и как будто удавку на шее ослабили... И когда Шаов сегодня спел, как к американцу-русофилу, устроившему в Москве Фонд по изучению загадочной русской души, пришли "те, что с чистыми руками и с холодной головой", и сказали: "Джонни, гоу хоум", — я почувствовала: вот оно. Вернулось. Никто уже нигде такого сказать публично не может — а он со сцены может! Потому что поэту можно то, чего нельзя журналисту.