ХХХ Фестиваль авторской песни в Арсеньеве (Дальний Восток)

Арсеньев-2006. Последние выходные мая.

ХХХ фестиваль авторской песни. Официально – городской фестиваль. Фактически все эти годы – как минимум – региональный. Хотя всегда – немногочисленный по количеству людей. Но – не имеющий аналогов по проценту среди людей на поляне людей поющих: НЕ поющих на фестивале практически нет, и так было все тридцать лет.

Тридцать лет... Самому первому Дальневосточному. Арсеньевскому. С легкой руки Ланцберга (или не с легкой, и не Ланцберга вовсе, но сказано оно было правильно) – самого Дальневосточного из Дальневосточных фестивалей авторской песни (в разные годы она же – самодеятельная, она же – туристская, вплоть до патриотической, суть не в этом).

В год тридцатилетия он посвящен памяти Владимира Ланцберга, с чьим именем на Дальнем Востоке в фестивальном движении связано во многом даже больше, чем на материке. Чьи песни на всех Дальневосточных фестивалях – совершенно обязательная и неизбежная составляющая. Влияние песен и идей Ланцберга на фестивали Дальневосточного региона – это тема для отдельного разговора, и дай-то Бог, чтобы он когда-нибудь состоялся... Тут есть о чем поговорить.

А следом за Арсеньевским юбилеем начинается Дальневосточная волна тридцатилетий: Приморских струн, Сахалинского областного, Камчатской гитары, Амурской волны и далее по карте Дальнего Востока... – есть смысл на примере самого Дальневосточного и самого первого из них поговорить о некоем феномене – Авторская песня Дальнего Востока.

Но сначала – историческая справка о фестивале.

Фестивальное движение на Дальнем Востоке началось намного позже, чем "на материке". С Арсеньева оно началось. В апреле 1976 года горком комсомола уступил энтузиазму Бориса Гневковского и первого Арсеньевского КСП, появившегося в городе во многом благодаря выпускнику МАИ Вячеславу Матузному (строго говоря, это был скорее не КСП, а ансамбль туристской песни "Топорики" в составе городского турклуба). Было дано "добро" на проведение фестиваля.

Эмблему фестиваля – Дон-Кихот с гитарой за плечами – нарисовал тогда еще совсем молодой инженер, а ныне — легендарный гитарный мастер, фигура во многом мифологическая, — Борис Васильев (на его гитарах играли Ланцберг, Устинов, Стрижевский, Деревягин и добрая половина дальневосточных авторов и исполнителей, аналогов этим гитарам нет и уже, скорее всего, не будет. Это был не просто музыкальный инструмент – это был опознавательный знак: если у человека Васильевская гитара – это СВОЙ).

И фестиваль состоялся. Зал был переполнен.

Успех этого фестиваля дал толчок проведению своих фестивалей во Владивостоке, Хабаровске, Южно-Сахалинске, на Камчатке... Арсеньев снял некий тогда негласный запрет на проведение фестивалей КСП.

Потом были периоды взлетов и спадов. Но фестиваль жил.

Из НЕдальневосточников на нем в разные годы побывали А. Стрижевский и В. Луферов, А. Медведенко, дуэт А. Алабин – С. Швец, В. Бережков и В. Капгер, Ю. Кукин, В. Егоров и А. Мирзаян, А. Деревягин, С. Корычев, Ю. Устинов, и, конечно – Владимир Ланцберг.

А на Дальнем Востоке, наверное, нет ни одного автора, хотя бы раз не побывавшего на Арсеньевском.

"...Жили-были ты да я,

бились душами босыми

с бронированной пустыней.

И погибли в тех боях"

Ю. Устинов

В 1985 году фестиваль впервые прошел не в городе, а на поляне. И с тех пор это – лесной фестиваль. Именно этот период – когда фестиваль проводил КСП "Сентябрь" под предводительством Артура Пилипенко – один из самых легендарных. Именно в эти годы фестиваль стал тем, что нынче называют словом "культовый". Сложно найти точное определение, в чем именно была "культовость" его. Но – Сергей Швец когда-то признался, что его то ли Ланцберг, то ли Не Ланцберг, но кто-то предупредил: "Хочешь точно узнать, стоят ли чего-то твои песни – спой их в Арсеньеве. И сразу поймешь – чего на самом деле стоят они и ты сам".

Может, оно все просто – и период "Сентября" совпал с перестройкой и с ней же закончился, но не в этом только дело. Может, дело в Артуре Пилипенко – авторе, чьи песни все до единой живут на Дальнем Востоке уже двадцать лет, практически на всех фестивалях ДВ они звучат то в конкурсе, то в гостевых концертах, и это несмотря на то, что сам автор давно их уже не поет, полностью уйдя в архитектуру в своем Красноярске. Но была в тех фестивалях какая-то реальная магия и невероятно высокий уровень творчества и внимания друг к другу. У всех – у поющих и непоющих. У авторов и исполнителей. У жюри и конкурсантов.

Это один из немногих и редких фестивалей, где на конкурсе полностью отсутствует дух соперничества, где удаче другого радуются больше, чем своей.

Где-то году в 89-м или 91-м жюри было вынуждено пойти по кострам, поскольку в конкурсное прослушивание не заявлялся НИКТО – народ пел друг другу у костров и терять время на "эти глупости" с прослушиванием никто не хотел. Жюри того года прозвали "блуждающим" (впрочем, острые языки уточняли: "не блуждающее, а блудливое", поскольку почему-то прекрасного пола прослушано оказалось в итоге намного больше) и в результате уровень конкурсного концерта превзошел все ожидания. Этот внеконкурсный дух сохранился до сих пор. Может, до сих пор – только там и сохранился.

"...а музыка, словно беседа лилась..."

Артур Пилипенко

В этом году в очередной раз фестиваль прошел на новом месте (последние годы место меняется почти ежегодно, как-то оно так получается), и, может, именно это спасло нас от дождя – дождь промахнулся и поливал традиционную поляну в районе сопки Халазы.

А вечером был заключительный концерт в городе – и уровень эмоциональности поющих был запределен, и концерт, как это бывало и двадцать, и тридцать лет назад, затянулся часа на два лишних, и пришлось прерывать его волевым решением – народ опаздывал на поезда и прочие средства передвижения...

Праздник кончился. Этот праздник замкнул некую временную петлю.

Есть что-то неслучайное в том, что юбилей был организован при непосредственной поддержке и участии Владимира Беспалова, человека, тридцать лет назад отвечавшего в горкоме комсомола за первый Арсеньевский. Сейчас он – мэр г. Арсеньев, и не будет преувеличением утверждать, что только благодаря ему на юбилейном фестивале удалось собрать и ветеранов – Бориса Гневковского из г. Жуковский, и Бориса Савельева из г. Ульяновск (в разные годы они возглавляли Арсеньевский турклуб), и людей, чьи имена плотно связаны с фестивалем: Виктора Савельева из Казани и Олега Кренского из Ульяновска, Сталину Мишталь из Питера, Сергея Хана с Сахалина, Игоря Попкова из Москвы, Виктора Воронова из Самары, Александра Ощепкова из Иркутска, Виктора Плоткина из Владивостока. Председателем жюри был Николай Якимов, г. Санкт-Петербург. Были и лауреаты, поскольку был конкурс. Но главным все-таки были песни ветеранов, песни авторов, в разные годы ставших или не ставших лауреатами Арсеньевского. И были блоки песен Ланцберга, когда и петь и слушать было почти непереносимо – в горле стоял комок и голос срывался и у поющих на сцене и у поющих вместе с ними в зале или на поляне.

Праздник кончился

"...осталось пройти

ровно столько же, плюс половину,

Да жалко, струна сорвалась..."

Артур Пилипенко

Потом были сутки во Владивостоке – почти в том же составе, что и на поляне – на концерте в арт-кафе, на квартирах... И вот уже первый перелет позади. Пересадка в Красноярске, и можно попытаться подвести некие итоги.

Диалог в терминале для транзитных пассажиров аэропорта Красноярска:

Н.Я. – Николай Якимов: "АЗиЯ", "АЗиЯ-Плюс", поэт, композитор, актер, музыкант, бард, автор-исполнитель. Нынче – г. Санкт-Петербург. Председатель жюри ХХХ Арсеньевского фестиваля авторской песни.

В.В. – Виктор Воронов: лауреат Арсеньевского фестиваля 1985 г., член Первого всесоюзного совета КСП, Председатель Дальневосточного региона авторской песни в 1986-1989 г.г., автор-исполнитель, педагог, журналист. Нынче – г. Самара. Член жюри ХХХ Арсеньевского фестиваля авторской песни.

В.В. Пока суд да дело, я попытаюсь обобщить разговоры о Дальневосточной АП, имевшие место быть в самые разные годы: История АП на дальневосточных окраинах СССР не имеет точной точки отсчета – то ли это стройотрядовские песнопения (согласно легенде, культовая песня "А все кончается, кончается, кончается" сочинена была в аэропорту г. Южно-Сахалинск в стройотряде, возвращавшемся с Курильских островов – "... Прощайте, до КУРИЛ..."), то ли это командировки Городницкого по линии геофизики (в своих воспоминаниях он упоминает заход на рейд Южно-Сахалинска, видимо, подразумевая рейд Корсакова или, в крайнем случае, Холмска и свои визиты в СахКНИИ – впоследствии этот институт был одним из главных источников людских ресурсов Сахалинского КСП)...

На Сахалине долго бытовала легенда о фестивале самодеятельной песни, проведенном стройотрядовцами чуть ли не в 1967 году. В Арсеньев регулярно прибывали молодые спецы после МАИ, КуАИ и Казанского авиационного. Во Владивостоке тоже не оскудевал поток молодых. На Камчатке оказалась и там и осталась на всю жизнь (и дай ей Бог этой жизни еще не на одно поколение авторов) первопроходец-организатор Ленинградской авторской песни и мама Дальневосточной АП Сталина Мишталь. В Магадане когда-то пел свои песни Лобановский и не только он. Но собственная песня на Дальнем Востоке появилась гораздо позже, чем в Европейской части или в Сибири. Реальный отсчет можно вести как раз с 1976 года – с Арсеньевского фестиваля, на котором в конкурсной программе участвовали практически только исполнители. Авторов было только трое: В. Плоткин (Владивосток), И. Бузилов (БАМ) и Л. Колесник (Арсеньев). К 1980-му уже практически во всех областных и краевых городах ДВ возникли свои КСП и проводились свои фестивали. И все более значимой составляющей в них был конкурс авторов.

В 1988 году, накануне 2-го Всесоюзного фестиваля, дальневосточные авторы собрались на Региональный отборочный тур, проводившийся на Приморских струнах во Владивостоке. И, после того, как выяснилось, что "Сводный хор дальневосточных авторов" в составе 35 человек (число участников хора определялось тем, сколько авторов приехало на Региональный), спевший в конкурсе песню Артура Пилипенко "Ты ко мне приезжай в сентябре" и ставший лауреатом Регионального тура, на конкурс в Таллинн командирован за счет ЦК не будет – слишком оно дорого для ЦК, авторы решили бойкотировать конкурс 2-го Всесоюзного. Что ими и было сделано.

Основная причина такого решения не столько материальная, денег у нас, так или иначе, хватало в те годы, и почти все 35 в Таллинн приехали – сама идея преимущества кого-то перед кем-то казалась абсурдной. Мы не понимали, почему Лысиков или Булгаков, а не Солкин, или Гефтер, или не Лариса Жукова или Лена Стиба??? (фамилии можно переставлять произвольно).

Многие годы авторская песня Дальнего Востока была невыездной (за редким исключением) – и вдруг нам надо выбрать лучшего... После Таллинна практически все авторы Дальнего Востока собрались в Биробиджане на Первый (как оказалось – он же последний) фестиваль авторов Дальнего Востока. Пришли к выводу, что бойкот был объявлен не зря. Хотя никем он замечен не был и проигнорирован как властями, так и братьями КСП-эшниками, но это правильно. Потому что нам хорошо и здесь, на Дальнем Востоке...

Было много планов на будущее. Вплоть до Бард-автопробега Владивосток-Киев на 3-й Всесоюзный... И ясное понимание, что мы – не такие, как выросшие не на наших окраинах. Слышавшие не первоисточники – а только в лучшем случае третью копию с пять раз переписанной пленки. Вынужденные додумывать то мелодию, то текст у песен зачастую безымянных, потому что на пленках было невозможно понять — кто поет. Главное, было понятно – ЧТО поет. А КАК петь – решали мы сами... Над нами не было мэтров и супермэтров, пространство песни было свободно. Мы были первыми и пели – как пелось. Некому было сказать нам – как надо петь. Зрители не сравнивали нас с первоисточниками – они их зачастую живьем не слышали. И не было жестких границ жанра. Пожалуй, только на Дальневосточных фестивалях свободно могли появиться лидеры рок-клубов и петь хором с лидерами КСП у одного костра за одним стаканом.

Премьера АССЫ – знакового фильма для рок-движения, во Владивостоке озвучивалась совместным концертом рок-клуба и КСП. Кого было больше – вопрос спорный. На ДВ авторская песня звучала не только под гитару. Довольно много дальневосточного народа существовало одновременно и в роке, и в панке, и в джазе, и в авторской песне. И не видели в этом ничего странного ни для себя, ни для жанра. Потому не редкостью было исполнение АП под аккомпанемент, нетрадиционный тогда для нее – бас-гитара, соло-гитара, баян-аккордеон, духовые от флейты до саксофона. Аранжировкой не пытались привлечь "новый слой потребителя", не спасали бедность замысла или восприятия, а расширяли границы жанра, зачастую вызывая недовольство у ревнителей "чистоты жанра"...

Но – кончалась перестройка. Начался массовый отъезд народа с Дальнего Востока... Кто-то ушел в политику и журналистику, как Миша Цедрик, кто-то – в профессию, как Артур Пилипенко. Сергей Рыбалка – многолетний предводитель Владивостокского КСП "Поиск" на десять лет погрузился в уличный свободный передвижной театр "Перекресток", звуки шарманки которого звучали в самых разных местах от Киева до Токио и в конце концов замкнулся в своей студии и выдает на-гора сказку за сказкой от Хоббита и Снежной Королевы до Легенд и мифов Древней Греции... А между сказками практически даром записывает альбомы всех и всяческих бардов, рокеров и прочих неформатчиков Приморья и окрестностей. Иных уж нет. А те — .... Но – подросла новая поросль. В 1998 году в Арсеньеве прошел фестиваль ДЕИГНАДА – провел его до сих пор проводящий все Арсеньевские Владимир Ким. ДЕ-ИГ-НА-ДА это: Денис Вялков, Игорь Попков, Наталья и Дарья Зорькина – новое поколение авторов Дальнего Востока.

Но и их уже вот-вот потеснит младое племя – Даша Каплан, уже вполне зрелый автор, несмотря на свои совсем юные годы. И дерзкие голоса КСП Май, пришедшего на смену КСП Сентябрь в Арсеньеве. Список можно продолжить. Как, впрочем, и список "первой волны". Но и новое поколение не утратило этой именно авторской и личностной интонации независимо от того, исполнитель ты, или автор. И новое поколение тоже отчетливо понимает и формулирует свое отличие от "европейской" АП. Мы не лучше – мы другие. Мы не хуже – мы другие. При этом – АП Дальнего Востока для "европейской АП" практически "терра инкогнито"... Если я что-то забыл или спутал – то пусть кто помнит – поправит. Пока же – несколько вопросов к Якимову.

В.В. Николай, почти ровно двадцать лет ты не был на Дальнем Востоке. И попал на тридцатилетний юбилей. Попытайся сравнить свое впечатление от первого посещения Дальнего Востока с нынешним.

Н.Я. Конечно я могу только ощущениям каким-то доверяться, воспоминаниям вкусовым и эмоциональным. Тогда я запомнил Серегу Рыбалку, Булгакова, больше людей по именам я не помню. Наверное, это скорее общий образ. Но эмоциональное ощущение было приподнятое, верное, адекватное, органичное существование было. Принимали очень хорошо, отзвук и отклик был очень верный точный. Недежурные песнопения были. Речи. Я вспоминаю лица. И то эмоциональное состояние с сегодняшним — оно схоже. В этом смысле изменений нет. Я не имею в виду творческий рост, технику, силы авторской песни, нет — общее ощущение и состояние было похожим – такой тихий восторг от пребывания на Дальнем Востоке, в комфортной атмосфере среди людей, пребывающих в мире авторской песни. В тот приезд я после Владивостока попал сразу в Ленинград, и для меня на всю жизнь два лучших в мире города – Владик и Питер. Впрочем, дело не в географии и социальных условиях, а в людях, населяющих город. Ведь и в Челябинске был маленький слой людей – институт и студенческий городок, среди которых мне было комфортно. Это говорит в пользу людей, которые заселяют это небольшое пространство внутри пространства городов ДВ – пространство авторской песни.

В.В. И вот это пространство АП ДВ от европейского пространства АП отличается ли и если отличается – то можешь ли ты сформулировать: как и чем?

Н.Я. Отличается. Чтобы сразу оценить – безусловно, для меня — безусловно — в лучшую сторону. Оно соответствует тому, как я понимаю АП. Если анализировать почему... В Европе – это началось давно – АП оказалась подчинена законам не шоу-бизнеса даже, а местечкового шоу-бизнеса. А шоу-бизнес и авторская песня несовместны. Я в этом убежден. Вместе с тем в Европе эти законы... Когда мы смотрим телевизор, где красиво одетые дяди и тети что-то там под гитару поют, и все это так обставлено, то почему-то (это неясно, почему) эти имиджи, эти впечатления, эти правила перенесли в АП. Я имею в виду сценическую форму ее существования. То есть когда ушли какие-то внешние препятствия, препоны, которые надо было преодолевать, и благодаря чему существовало (ну не только этому благодаря) некое БРАТСТВО (у меня был лозунг в то время – самодеятельная песня – не песня, а братство). Вот такое вот громкое слово, но оно было верным, мы были молоды тогда. Вот в это братство стали вплетаться законы чуждые, стали вплетаться в это государство в государстве. И как-то они стали коряво вплетаться. Хотя налицо, что они в полном несоответствии. И все это понимают – даже те, кто пробился "наверх". Ну, какие на хер артисты вообще? Артистизм в понятии обывателя...

Вот что я хочу сказать: авторская песня неожиданно, сменив название с самодеятельной на авторскую, через некоторое время, хотя ведь все равно, как называться, хоть СП, хоть АП — все равно все понимали все, что надо понимать, и важнее были все сопутствующие этому миру качества взаимоотношений людей, так вот в Европе эта корявость и корявость существования прежде всего на сцене, на виду, это уродство, эта местечковость, которая мне претит, собственно говоря, стала самой главной и важной. И мы уже откровенно и четко себя в Европе от АП отделяем. Мы – это круг людей, которые мне близки, кому этот подход к АП близок и кто мои взгляды разделяет. Мы назвались даже по-другому. Как ни забавно — аббревиатура совпадает, что было как-то неожиданно для меня: СКП – современная камерная песня. То есть это — сознательно. Тогда, в старые времена, как-то не приходило в голову отделяться. Может это сопряжено с ростом как человека, профессиональным, мировоззренческим...

В.В. Ты же когда-то был "профессиональным" председателем КСП?

Н.Я. Да. Был. Юридически числясь лаборантом кафедры философии, а фактически – руководя КСП Челябинского политеха.

В.В. То есть от "классической" самодеятельной песни через театр и прочие перфомансы ты пришел к тому, что ты делаешь сейчас: это можно назвать театральная песня, world-myuzik, бард-рок, свободный романс, фолк-бард и т.д.

Н.Я. Понятие СКП включает в себя в том числе и все то, что ты перечислил. Сохранив независимость в подходе к песенному материалу, мы опираемся на культурные традиции, которым мы не чужды, поскольку мы — люди живущие в современном мире, и до нас было много чего в плане поэзии, фольклора. Но вот подход к созданию и рождению песни — он идет от самодеятельной песни, от авторской песни. Но сейчас мы сознательно отделяем себя от авторской песни в Европе. От этого движения. Здесь же, на ДВ, несмотря на то, что близких мне по языку (имея в виду язык авторский — Никитина, Ланцберга, Визбора – таковой есть и у меня) авторов нет, я не похож на них – несмотря на это я ощущаю себя здесь очень органично и комфортно.

На Дальнем Востоке я ощутил себя гораздо ближе к авторской песне, и отделяться от нее и говорить о современной камерной песне поводов у меня на Дальнем Востоке нет. И это во многом благодаря еще и приему, и восприятию. Здесь принимают (как мне кажется, как мне хочется верить) не столько результат творчества, а, прежде всего – подход к творчеству, принцип творчества, существование людей, близких творчеству, которые собрались благодаря ему и для кого оно является принципом отбора людей и их совместного существования.

В.В. Те же плюс-минус двадцать лет назад Александр Медведенко (тогда еще не Дов) после своего концерта во Владивостоке пребывал в некоем шоке – публика абсолютно не реагировала на "коронные" места программы, проверенной в десятках залов, и неожиданно для него откликалась на самые потаенные и дорогие для автора строки и песни, которые по ту сторону Урала никогда не вызывали никакого отклика. Здесь, по его словам, впервые он как автор получил адекватную реакцию. Но не было никакой реакции на те "театральные" приемы, которые вызывали ранее уже привычный для него восторг.

Н.Я. Я готов с ним согласиться. Здесь важна не сиюминутность, не сиюминутное понимание – вот я сижу в зале, не надо меня мучить-мутузить – я хочу понимать, что происходит на сцене. Здесь важен человек поющий, важна интуиция. Ты можешь не воспринимать текст, сюжетную линию. Все равно — важнее личность. Мне кажется, что, то самое личностное начало, которое является краеугольным камнем авторской песни, здесь присутствует гораздо в большей степени, нежели в Европе. Я могу даже сказать, что в Европе оно отсутствует.

В.В. Это, наверное, та самая личностная песня, о которой говорил Ланцберг, но только гораздо менее зажатая в какие-то формальные, внешние признаки. Дело не в размерах, рифмах, рифах и владении голосом или инструментом – все это вторично. Прежде всего – личностность. А не технологии.

Н.Я. И отсутствие соревновательности. Я вообще конкурсов не люблю. Но здесь – никакой соревновательности я не увидел. В прослушивании я не участвовал, но регулярно подходил – и существование жюри было адекватно самим выступающим – с одной стороны – предельно высокая планка для всех, заявившихся в конкурс, с другой – предельная доброжелательность и бережность к каждому конкурсанту. Была попытка вызвать, опереться, нащупать личностные основы в человеке – не обсуждалась техника игры на гитаре, а выяснялся посыл – зачем тебе это надо, что ты хочешь. В Европе присутствует "чёс". Нам предлагали работу в Москве – мне больше как гитаристу, Женьке как вокалисту и аранжировщику – стандартная обойма авторов, деньги – и "чёс", "чёс", "чёс". Мы убежали оттуда. Это несовместные вещи – авторская песня и "чёс".

В.В. Хотя мне кажется, (может, это моя иллюзия), что авторская песня могла бы вполне безбедно существовать и в денежном отношении, потому что есть реальный спрос на нее. Хотя, конечно, наша настоящая публика – неплатежеспособна. Но это не значит, что спроса нет.

Н.Я. Я давал интервью в Арсеньеве какому-то телевидению о фестивале, и я там сказал, что, по моему мнению, все-таки авторская песня и какой-то развернутый стабильный бизнес (в хорошем смысле слова) на ее базе, этакое сожительство творчества и бизнеса – оно не может быть стопроцентным. У человека все равно должно быть Дело. Потому что вот эта песня — она забирает силы. И личностные и эмоциональные силы. Ты не можешь "на голубом глазу" петь песню, авторскую, тем более – тобой сочиненную, впрочем – и, тем более, сочиненную другим. Ты ее каждый раз должен заново проживать. Этот текст. Это сосуществование текста и музыки. Это очень трудно. И поэтому стопроцентного бизнеса на основе авторской песни быть не может. Может, я и ошибаюсь. Хотелось бы какой-то гармонии достичь – чтоб у человека было занятие какое-то... Вот почему бывают творческие отпуска у скульпторов или художников? Или тогда все это должно быть дороже, чтобы выступления были не "чёсовые", а какие-то разовые, но высокооплачиваемые. Но на это должны пойти люди, у которых есть власть и деньги. И большим почетом должны быть окружены люди, которые подвигают власти дать деньги на это. В Арсеньеве как раз было совпадение – мэр, как организатор 1-го фестиваля, сделал все, чтобы 30-й состоялся и за это ему поклон нижайший. Это – ПОСТУПОК. И настоящее дело. Такой фестиваль в некотором смысле достоин книги рекордов Гиннеса.

В.В. Как ты думаешь, есть ли какой-то вариант знакомства "европейского зауралья" с Дальневосточной авторской песней? И нужно ли это делать? Или так и будут практически изолированные территории. Будут ли приняты наши авторы, скажем, в Москве?

Н.Я. Будут наверняка. И хорошо бы найти какую-то схему, позволившую бы это сделать. Люди-то не изменились. Пусть они стали фанатами какого-то автора или привыкли к стабильной обойме концертирующих единиц. Но желание чего-то настоящего — оно было и есть всегда. И если поставить рядом человека от шоу-бизнеса авторской песни Москвы и человека из авторской песни Дальнего Востока, то, безусловно, разделение зрительской аудитории произойдет. И того и другого люди, которые примут – они примут. Я уверен, что людей просто обманывают, показывая одну и ту же обойму и утверждая – что больше ничего нет, это все, что есть. В этом СМИ виновны на 100%. Хотя для них – оно и дешевле и удобнее гонять одну и ту же обойму. Но это – прямой обман зрителя.

В.В. Не могу смолчать – как-то страшновато даже видеть в самой "бархатной и по определению беззубой" передаче на 1-м канале в качестве ведущего символ диссидентства 70-х и 80-х, человека, знание песен которого было пропуском в весьма замкнутые круги. А уж национальный праздник – юбилей барда всех времен и народов... – грустно за наши СМИ. Не за барда и символ – за них я по-человечески рад и дай Бог им благополучия и процветания, этого стоит любой человек, а уж тем паче они. Но образ авторской песни в СМИ к реальности не имеет никакого отношения. Или мы в разных реальностях с ними. Впрочем, мы не о том. Несколько лет назад витала в воздухе идея проведения в Москве (в ЦАПе) фестиваля Авторской песни Дальнего Востока. Ее поддерживал и Ланцберг, и Костромин был "за". Но по разным причинам идея до сих пор "витает в воздухе". Может, стоит ее материализовать?

Н.Я. Безусловно. Это было бы более чем интересно и для Москвы, и для Дальнего Востока. Хотя есть, наверняка, какие-то иные варианты – скажем, концерты авторов или ансамблей (кстати, ансамблевое пение на ДВ отличается от европейского не столько репертуаром, сколько подходом к песне. А уж таких сводных и при этом безупречных хоров, как на ДВ нет просто нигде) или исполнителей с Дальнего Востока, приглашение их на "европейские" фестивали... Вариантов может быть много. Мне кажется, что это вина организаторов Петаккорда, Грушинского фестиваля, Ильменского, в том, что авторская песня Дальнего Востока воспринимается только по Камчадалам – Лысикову и Косыгину. А это неправильно, в конце концов, они не типичны для Дальнего Востока. Для меня было бы очень интересно провести какой-то проект "Азии-плюс" с Дальним Востоком. Ведь дело не в стиле или технике исполнения человека поющего, а в его подходе к песне. А в этом мы во многом совпадаем. Да и, в конце концов, – где же тогда Азия, если не на Дальнем Востоке?

В.В. Когда-то для нас как бы "девизной" была строка Бродского – "если выпало в империи родиться, лучше жить в глухой провинции у моря". При этом мы были уверены, что окраина империи – это вовсе не провинция, а место ссылки. Добровольной ли, вынужденной, но – ссылки. И это чувство ссыльности нас объединяло, и позволяло избегать провинциальных комплексов. По крайней мере – питать иллюзию, что их нет.

Н.Я. Согласен, ощущения провинции на Дальнем Востоке нет. Ели же говорить о конкретном деле, то фестиваль региона в "европе" уже не просто назрел. Он перезрел – все-таки чувствуется здесь усталость от невостребованности. Твое поколение авторов (в том числе и ты сам) уже практически все "эмигрировало" с Дальнего Востока и расселилось по России, ближнему и дальнему зарубежью. И немаловажной причиной отъезда была и творческая невостребованность и неудовлетворенность, так ведь? Не знаю, мне кажется, что властям регионов Дальнего Востока стоило бы поддержать идею регионального фестиваля Дальневосточной авторской песни в Москве. Взять на себя какие-то обязательства о помощи в его организации и проведении. Я вполне готов говорить об участии "Азии-плюс" в подобном проекте. Ну, а если резюмировать – то в принципе на Дальнем Востоке если что и изменилось в авторской песне, то не в худшую сторону. И дай-то Бог, чтобы так оно и оставалось.

Милый голос объявил посадку на Питер – и на этом добром слове наш диалог был закончен. Но – надеюсь – будет продолжен на Фестивале Дальневосточной авторской песни в Москве...

Самара-Красноярск-Владивосток-Арсеньев и обратно.